– Значит, у вас нет глаз, юный принц, – возразил шаман со своим неизменным звучным хрюканьем. – Взгляните, к примеру, на молодого Джулиана и поймете, что среди ваших людей тоже встречаются жизнерадостные, веселые оптимисты, пытающиеся скрыть свою боль за маской смеха и веселья. Таков был и наш Ренат, убитый атулом. Он всегда встречал опасность смехом, но это была только маска. Я уверен, что он даже над атулом подшучивал, когда тот его ел. Или возьмем юную Диспреукс. Такая молодая, такая рискованная. Я уже говорил, что она очень нравится вашим мужчинам. Мне это, конечно, непонятно. У нее отсутствуют… многие вещи. Например, рога. Так вот, ее лицо, холодное словно камень, – тоже своего рода маска. Она с такой твердостью переносит боль, что сама как будто в камень превращается.
Роджер, склонив голову в сторону, вертел в руке упрямый локон.
– Ну хорошо. А Панер? Косутик?
– А-а-а, – захрюкал Корд. – Прежде всего заметьте, что хотя они и талантливые воины, но руководят издалека. Они научились всяким хитростям и трюкам. Первая хитрость состоит в понимании того, что ты не один. Когда я был еще в пещере, приходил Панер – навестить раненых, и мы с ним болтали. Я тогда с удивлением обнаружил, что ваш капитан – это кладезь мудрости. Мы говорили о многих вещах, но в основном о… песне. О поэзии.
– О поэзии? – засмеялся Роджер. – С чего это вдруг Панеру взбрело в голову говорить о поэзии?
– О поэзии, о поэзии, мой принц, – прохрюкал шаман. – Порасспрашивайте его о «Могиле ста смертей». Или о «Каникулах». Или о «Если?». – Шаман повернулся, пытаясь устроиться поудобнее. – Но лучше, если вы сделаете это утром.
– Поэзия? – недоумевал Роджер. – На кой ляд мне сдалась эта поэзия?
– Элеонора? – окликнул Роджер. Принц застал О'Кейси, направлявшуюся на одну из бесконечных встреч с войтанцами. Она, очевидно, считала себя группой социальной переориентации в одном лице. Элеонора уже решила для себя, что в Войтане должна быть организована очень надежная правительственная структура, которая будет нести ответственность за ситуацию.
– Да, Ро… ваше высочество? – спросила она второпях. Ее блокнот был заполнен всевозможными заметками, а дней, чтобы все согласовать, оставалось очень мало. «Хорошо бы побыстрее отвязаться от Роджера», – подумала она.
– Вы когда-нибудь слышали о поэме под названием «Могила ста смертей»?
Элеонора остановилась и проконсультировалась с собственным чипом.
– Знакомое название, но что-то не припомню.
– Или «Каникулы»? – Роджер наморщил лоб. – Или что-то типа «Если?»
– А-а! –лицо Элеоноры просветлело. – Да. Последнее название мне знакомо. А зачем вам?
– Да как вам сказать… – не знал, что ответить, Роджер. – Корд рекомендовал.
О'Кейси весело рассмеялась.
– Это что-то про телепортацию, ваше высочество.
– Я думаю, что он услышал об этом от кого-нибудь, – сухо объяснил Роджер.
– Давайте закачаю в ваш блокнот, – сказала она с улыбкой и переправила файл.
– А зачем вы храните его в своем чипе? – удивился Роджер.
– Мне нравится эта поэма. Впрочем, вы можете поинтересоваться у Панера. Он коллекционирует подобные произведения.
Добреску перебрасывал из руки в руку солидный кусок красноватой руды, рассматривая изобилие красных и черных вкраплений в нависавшей стене.
– Вот и ответ на все вопросы, – подумал он. Последние две недели оказались для экспедиции весьма плодотворными. Бойцы наконец-то смогли отдохнуть и морально прийти в себя. Поскольку Войтан перешел в руки дружественных сил, капитан Панер решил оставить в городе тела погибших бойцов. По крайней мере, если потребуется, они всегда смогут когда-нибудь за ними вернуться. Если же миссия закончится плачевно, что ж, по крайней мере, эти герои навсегда останутся в памяти не только Империи, но и жителей Войтана.
Войтанцы раскопали наконец-то в своих катакомбах склеп, разграбленный кранолтой. В нем были захоронены в основном королевские гвардейцы. Это произошло еще до окончательной сдачи города. Морских пехотинцев решено было не сжигать, а подхоронить туда же, рядом с их героическими собратьями. Старший сержант Косутик, единственный официальный капеллан в отряде, отлично провела церемонию.
Двухнедельная задержка позволила раненым восстановить свои силы: усиленное питание и постельный режим делали чудеса. Почти все, кроме особенно тяжело раненных, уже встали на ноги и приступили к обычным тренировкам, что дало возможность немного отдохнуть и доктору Добреску, и он использовал остаток времени с максимальной для себя пользой, осуществив два своих страстных желания.
Во-первых, врача интересовали мечи. Неоднократно проведенные испытания подтвердили, что только «водяные» мечи, изготовленные в Войтане, обладали непревзойденным качеством. Изготовленные в других местах, даже при, казалось бы, схожей технологии, не обладали этим «духом» истинно войтанских дамасских мечей.
Вторая страсть Добреску была связана с мардуканской биологией. В ходе путешествия ему удалось сделать много наблюдений, а во время относительного бездействия, когда приходилось ухаживать за ранеными, он смог кое-что изучить. Врач обнаружил нечто такое, что наверняка поразило бы большинство его спутников, но Добреску находил это забавным. Распространяться об этом он не любил и на досужие вопросы пока не отвечал.
– Итак, в стали, из которой изготовлен этот меч, довольно высокий процент примесей, – сказала О'Кейси. – И что из этого следует?
– Главное не в том, что высокий процент, – сказал Добреску, сверяясь со своим электронным блокнотом. – Важнее то, что примеси вообще присутствуют.
– Я не понимаю, что такое «примесь», – заметил Тарг.
Это довольно трудно объяснить, – нахмурилась Элеонора. – Для того чтобы понять, нужно хоть немного разбираться в молекулярной химии.
– Я попробую намекнуть, – нашелся Роджер. – Тарг, помните, когда вы впервые выплавляли руду, то получили «черный металл». Ломкий материал, верно?
– Да, – согласился Т'Кап Влан. – Оружие, отданное тогда племени Корда, ломалось действительно очень легко.
– Вам следовало его переплавить, – вставил Корд. Раненый мардуканец сидел, как всегда, позади Роджера, подложив подушки под искалеченные ноги. – И при очень высокой температуре. Это, разумеется, гораздо труднее и дороже, но именно поэтому «черный металл» такой дешевый.
– Правильно, – продолжал Роджер. – Когда вы нагреете металл в тигеле до очень высокой температуры, то получите материал серого цвета, с которым работать уже гораздо удобнее.
– Железо, – сообразил Тарг. – Верно?
– Да, это то, что мы называем «сварочным железом», и оно действительно почти совершенно чистое. Железо – это молекула. «Черный металл» – это железо, смешанное с углеродом, который, кстати, присутствует в древесном угле.
– А что такое сталь? – спросил Т'Кал Влан.
– Кто-нибудь, может быть, сможет вам лучше объяснить, – со смехом сказал Роджер. – Дело в том, что железо – чистый элемент, вид молекулы. Я понятно излагаю?
– Я слышу слова, – ответил Тарг, – но не улавливаю их значение.
– Это действительно довольно трудно объяснить, если вы не знакомы с основами химии, – сказал Добреску. – Я вам советую просто поверить нам пока на слово.
– Суть в том, что сталь тоже состоит из железа с примесью углерода, – сказал Роджер. – Просто углерода в ней гораздо меньше, и температура нагрева должна быть гораздо более высокой.
– Это должно быть хорошо известно нашим кузнецам, – сказал Тарг, по-человечески пожав плечами. – Простым нагреванием и смешиванием не изготовишь «водяных» мечей. Будучи в изгнании, наши кузнецы также выковывали прекрасное оружие, не идущее ни в какое сравнение с мечами, изготавливавшимися в других городах. Но войтанского качества им все равно было не добиться.
– Безусловно, изготовление стали – непростая вещь, – согласился Роджер. – Особенно «водяной стали», которую мы называем «дамасской». Мы были действительно поражены, узнав, что она вообще у вас есть и такого отменного качества. Это весьма нехарактерно для уровня развития ваших технологий.