Вот так наказан был Юг, — произнес он вслух. — Хотя и не я сделал это, но не скрою, меня это радует.
Далеко за полночь он все еще был на ногах, совещался с офицерами штаба и писал приказы, готовясь к кампании в Северной Каролине. Взглянул на часы. Пять утра. Пора раздавать винтовки. Дивизиям авангарда строиться. Обозы запрягать. И в тот же миг он услышал звуки горнов. Выкрики. Удовлетворенно кивнул: жива, жива его армия!
Вот только в доме что-то больно уж тихо. Через час он должен быть в седле и на марше. А это здание потом взорвать. Куда к черту подевался Мозес Браун с завтраком?
Найдя недокуренную сигару, Шерман прикурил. Еще раз прокрутил в голове свой план. Фланг Слокума пройдет западнее Колумбии. Соединимся с ним в Уинсборо. Вместе делаем стойку на Шарлотту, но это только финт, а сами — цап-царап! — берем Рэлей. Получаются клещи: Грант давит Ли с севера, я с юга. И как только Ли бросает редуты, чтобы выйти в поле ко мне — а куда он денется? — Грант тут же берет Ричмонд.
Пыхтя сигарой, Шерман поднял в руках плед, изображая крылья богини победы Ники Самофракийской. Усмехнувшись, сделал по комнате круг почета.
Однако оставались еще проблемы, как нынче говорят, «логистики». Шерман, впрочем, предпочитал называть их трудностями снабжения и транспорта. Ему сообщили, что вместе с армией намеревается двинуться в путь по меньшей мере тысяча черных. Только успел отделаться от одной орды в Джорджии, как — глядь! — уже другая прицепилась. Их уговаривать, объяснять что-либо — как об стену горох! Ну где они собрались поселиться? В какой такой земле обетованной? Да среди них еще и белые попадаются, многие нам помогали и, оставшись здесь, вряд ли выживут. Но мы же армия, а не благотворительное общество!
А еще надо послать с курьером письма министру Сьюарду и «башковитому» Халлеку, которого стараниями Гранта сделали единственным во всей армии — эвона: генерал-аншефом! — да только он не удержался, плавно съехал на генеральный штаб. Сыч пучеглазый! Пусть лучше от меня узнают, чем донесет какой-нибудь прохвост. Ясно же, что это дело рук Хэмптона, генерала конфедератов — ну обидно человеку стало драпать, взял и запалил хлопок! Да ветерок, слава те господи, — вот сами суржики город и сожгли! Хотя, конечно, Шерман понимал: винить во всем неизбежно будут его. Не я устроил им эти Помпеи, — писал он. — Но если надобно сделать из меня врага рода человеческого, я готов нацепить на себя сию личину, буде это послужит к вящему их низвержению и наполнит ужасом их изменнические души. Скоро мы разделаемся с ними, искореним раскол, и конец их будет концом проклятой развязанной ими войны.
Но где же Мозес Браун с моим завтраком?
IX
Кальвин установил камеру, чтобы запечатлеть на фото старый городской колокол, валяющийся среди обломков башни. Вокруг собрались зеваки, поэтому Арли приходилось цедить слова, не разжимая губ, одним уголком рта.
Зачем все это? Кальвин, мы теряем время, — говорил он. — Мне надо армию догонять!
Это же тот самый, знаменитый колокол! — воскликнул Кальвин. — Тот колокол, в который звонили каждый раз, когда очередной штат отпадал от Союза. Он достал из ящика одну из латунных труб с линзами и ввинтил ее в короб камеры.
А! Стало быть, это радует тебя как черного, так, что ли? — сказал Арли, с улыбкой бросив взгляд на зрителей. С Кальвином была договоренность, что снимать будет Арли, после того как Кальвин выполнит всю предварительную работу. Кальвин показывал, где установить камеру, какую применить линзу и выдержку. Теперь Арли всего-то и надо было, что, стоя рядом с камерой, снять крышку с объектива, а потом — опять же, по указанию Кальвина — вновь нахлобучить ее на место.
Радует это меня или не радует, но это уже история, которую надо запечатлеть, — отозвался Кальвин. — Падение в грязь этого колокола похоже на судьбу самой Конфедерации. Все равно как если бы здесь лежал сам старый рабовладельческий Юг, разбитый и поверженный; я просто обязан его сфотографировать, как сделал бы это сам мистер Калп.
Сунув голову под черное покрывало и убедившись, что все готово, Кальвин отступил назад, выдвинул держатель пластинки и кивнул. Арли в это время с очень деловым видом поддергивал рукава сюртука и поправлял шляпу. Бросив начальственный взгляд на толпу, он подступил к камере, вынул часы мистера Калпа из кармана его же, мистера Калпа, жилетки и поднес их к глазам. Жди, пока солнце выйдет из-за того облака, — шепнул Кальвин. — И открывай на пятнадцать секунд.