Прежде чем отправиться спать, необходимо получить ответы на некоторые вопросы. Очень необычные вопросы.
С того момента, как врач увидел мертвое тело Кендрика, его терзала одна и та же мысль. Она преследовала его как наваждение, она была гораздо сильнее, чем та потребность в вине, которую он только что удовлетворил. Чавен пытался побороть эту жажду, он не хотел сдаваться так скоро и в то же время говорил себе, что сегодняшняя ночь — исключение, когда правила не действуют. Врач говорил себе: то, что он сейчас узнает, спасет его собственную жизнь и, возможно, даже спасет королевство.
— Кло? — негромко позвал он. — Где ты, моя госпожа?
Она появилась не сразу — наверное, обиделась на его грубость и на то, что Чавен неожиданно сбежал из их общей постели и позвал Кло лишь через час после возвращения домой.
— Прости меня, — попросил он. — Я вел себя безобразно.
Наконец кошка сдалась, появилась из-за занавески и потянулась. Она была пятнистой, как леопард черно-серого окраса, с белыми кругами возле глаз. Чавен и сам не понимал, почему считает ее необыкновенно красивой. Врач еще раз щелкнул пальцами — и Кло подошла к нему нарочито медленно, словно старалась показать, что он нуждается в ней больше, чем она в нем. Он почесал ей шейку, и кошка не удержалась, замурлыкала.
— Иди ко мне. — Чавен дал ей кусочек рыбы и посадил к себе на колени. — Нам с тобой предстоит работа.
Ни единая живая душа, кроме самого врача, не видела этой комнаты в замке Южного Предела: темное тесное помещение, расположенное глубоко под зданием обсерватории. Дверь выходила в тот самый коридор, через который в дом попали фандерлинг Чет и его странный подопечный. Вдоль стены комнаты от пола до потолка тянулись полки. На них стояли какие-то предметы, прикрытые темной тканью. Чавен закрыл за собой дверь, задвинул засов, поставил подсвечник и взял в руки один из предметов — он был слишком велик, чтоб уместиться позади остальных, и потому его прислонили к стене. Кло обошла комнату, обнюхала углы, забралась на одну из верхних полок и свернулась клубком, внимательно глядя по сторонам блестящими глазами.
Врач очень осторожно снял с предмета бархатное покрывало. Там оказалось большое зеркало. Поставленное на пол, оно доходило Чавену до пояса. Врач раскрыл боковые створки, чтобы сделать его устойчивым.
Чавен опустился на пол перед зеркалом и довольно долго молчал, пристально вглядываясь вглубь стекла. Пламя свечей странным образом меняло обычные вещи и отбрасывало длинные шевелящиеся тени. Если в зеркале что-то и появилось, не каждый наблюдатель сумел бы это заметить.
Чавен очень долго молчал. Наконец, не отводя взгляда от стекла, он обратился к кошке:
— Кло! Подойди сюда, моя госпожа. Подойди.
Кошка снова потянулась, соскочила с полки и не спеша направилась к хозяину. Когда она остановилась, врач протянул руку и легонько стукнул по зеркалу:
— Ты видишь? Смотри сюда, Кло! Мышка!
Кошка вплотную подошла к зеркалу и уставилась в него горящими глазами. Ее уши подрагивали. И в самом деле, в дальнем темном углу отраженной комнаты что-то шевелилось. Кло присела, шевеля хвостом и наблюдая за движущейся тенью за стеклом. Чавен, не отводя взгляда и затаив дыхание, смотрел в зеркало так же внимательно. Ни врач, ни Кло в зеркале не отражались. Там была видна пустая комната.
Вдруг Кло подалась вперед. Ее лапа словно двинулась сквозь зеркальную поверхность, но нет: она лишь наткнулась на холодное стекло. Кошка разочарованно зашипела. Чавен схватил ее, шлепнул и, открыв дверь, вышвырнул в коридор.
Кло раздраженно мяукнула, недовольная таким обращением.
— Подожди меня там. Здесь тебе делать нечего, — сказал ей Чавен, закрывая дверь. — Эту мышку тебе не удастся попробовать на вкус.
Он снова уселся перед зеркалом. Свеча уже догорала, и в комнате стало заметно темнее. Врач по-прежнему видел лишь отражение стен, и только у самой поверхности стекла, внутри зеркала, различал маленькое темное пятно.
Чавен пропел какие-то слова на древнем языке, помолчал и еще раз повторил песню. Затем вновь молча уставился на пятно. Он ждал.
Внезапно его ослепила вспышка бледного света. У Чавена были крепкие тренированные нервы, но он все равно не сдержался и едва слышно вскрикнул, словно от удивления. В глубине зеркала трепетали блестящие перья. Когтистая лапа наступила на дохлую мышь, и острый клюв схватил подношение. Некоторое время из клюва еще торчал мышиный хвост, но вот и он исчез. Из зеркала таращила глазищи — огромные и блестящие, как начищенная медь, — большая белая сова.
— Я не понимаю, — недовольно сказал мальчик, — почему мы опять пошли поверху? Мне нравятся туннели.
Чет оглянулся, желая убедиться, что они далеко отошли от группы фандерлингов-рабочих. Рассветное небо едва-едва начинало светлеть, придавая теням серебристую окраску, и большим людям, непривычным к темноте, пришлось бы освещать себе путь факелами. Товарищи Чета разговаривали о чем-то — вполголоса, но очень оживленно. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Чет взглянул на мальчика и ответил:
— Видишь ли, когда мы работаем во внутреннем дворе, мы всегда проходим через ворота. Запомни: во внутренний двор невозможно попасть через туннели.
Он многозначительно посмотрел на мальчика. Про себя Чет молил Старейших сделать так, чтобы ребенок не начал болтать о подземном пути в обсерваторию Чавена, а главное, чтобы этого не услышали другие фандерлинги.
— Но мы могли бы почти весь путь пройти под землей, — сказал Кремень, упрямо мотая головой. — Мне нравятся туннели!
— Я очень рад это слышать. Если останешься с нами, ты проведешь под землей большую часть своей жизни. А теперь молчи — мы подходим к воротам.
У сторожевой башни Вороновых ворот их поджидал очень тучный человек — молодой священник Тригона. Похоже, он никогда ни в чем себе не отказывал. Он заговорил с Четом без обычного пренебрежения, и это, безусловно, было приятно. Кому понравится, если тебе на каждом шагу дают понять, что ты не вышел ни ростом, ни умом?
— Меня зовут Андрос, — представился священник. — Я доверенное лицо смотрителя замка Найнора. А вы… — Он заглянул в книжку, переплетенную в кожу. — Роговик?
— Нет, Роговик заболел. Мое имя Чет. Теперь я буду возглавлять работы. — Он показал астион гильдии каменотесов — висевший у него на шее отполированный до блеска круглый кристалл, очень тонкий, но очень прочный. — Вот мой знак.
— Хорошо. — Священник не стал разглядывать кристалл. — В мою задачу не входит проверять ваши полномочия. Я пришел сообщить, что теперь вам предстоит выполнить несколько иные работы. Известно ли вам, что произошло здесь прошлой ночью?
— Конечно. Город фандерлингов в трауре, — ответил Чет. Все обстояло не совсем так, но новость, естественно, эхом пронеслась от дома к дому, и многие жители подземного города были потрясены и напуганы. — Мы не были уверены, нужно ли приходить сегодня на работу, но поскольку нам не передали других указаний…
— Вы поступили правильно. Однако вместо намеченных работ вас ждет более печальное и более срочное задание. В семейной усыпальнице, где упокоится принц Кендрик, уже нет места для нового погребения. Мы, конечно, знали об этом, но не ожидали, что склеп понадобится так скоро… Никак не ожидали…
Андрос прервал свою речь и утер слезы рукавом. Чет не сомневался: священник скорбел совершенно искренне.
«Он наверняка знал принца, возможно, часто говорил с ним», — подумал фандерлинг.
Сам Чет ощущал лишь тревогу, поскольку никогда не видел принца ближе чем в ста ярдах.
— Будем рады услужить, — ответил он Андросу. Священник печально улыбнулся.