Селезнев как прилежный школьник все тщательно записал и прочувствованно пожал Турецкому руку.
Сомнительно, что фээсбэшники станут за него вкалывать, но чем черт не шутит.
- Ну где ты шляешься?! возмущался Грязнов. Через аэропорт, что ли, ехал или через Тулу? Обещал же через пять минут, я уже в контору тебе звонил никого, на сотовый занято, случилось что?
- Я пешком шел, похвастался Турецкий, а по дороге беседовал с "доброжелателями".
- Ну?
- Что ну? Селезнев его повязал.
- Ковтуна Евгения Арсеньевича? обрадовался Грязнов.
- Как ты все помнишь, Слава! искренне восхитился Турецкий. Я вот тужился, а так и не вспомнил, надо было у Селезнева спросить, Ковтун он или нет. Гусаров что?
- Сидит, чистосердечное пишет, тебя ждет. Я ему весь свой кофе споил, чтоб простимулировать процесс воспоминаний. Держится вроде достойно, к психиатру не просится, в отказ не идет…
От здания аэровокзала в машине работника аэродромной службы к стоянке Яка-40 проехали трое двое мужчин и женщина. Видно, они были хорошо знакомы с тем, кто их подвез к самому трапу, опущенному на заснеженный бетон. Они тепло попрощались. Самый крупный мужчина что-то протянул водителю, тот ловко спрятал нечто похожее на сверток за пазуху короткополого тулупа. Махнул всем троим рукой, сел за руль машины, над кабиной которой вращалась оранжевая мигалка, и тут же уехал в темноту. За ним сразу же отъехала другая машина, стоявшая неподалеку.
- Сейчас его возьмут, глядя в бинокль ночного видения, сказал Кондратьев. Ничего не понимаю! В Як без этих никто не садился, экипаж не появлялся тоже. Где же еще двое?
Трое продолжали топтаться у трапа, пока наконец вдали не показалась еще группа людей.
- А вот, кажется, и экипаж… Сколько их должно быть?
- По-моему, трое, сказал Турецкий. Самолет же маленький. Или четверо со стюардессой.
- Тогда почему этих шестеро?
- Значит, среди них те, кого нам так сильно не хватало, улыбнулся Турецкий. Дай команду приготовиться.
- Подожди, пусть сядут. Их же должен дежурный на машине выводить на рулежную дорожку. Пусть успокоятся, посчитают, что все в кармане. Вот тут мы им и испортим настроение… Мои там сейчас выясняют, какой компании принадлежит машина и куда они намерены лететь. Где, по крайней мере, первая посадка.
- Что-то тянут… недовольно заметил Турецкий. А у Славки все в норме. Никакого сопротивления, но и вокруг полная пустота. Считает, что весь компромат на себя эти деятели прихватили с собой. Поэтому первым делом багаж.
- Я проинструктировал. Кондратьев оторвал от глаз бинокль и спросил: Хочешь взглянуть? Не среди них ли твоя знакомая?
Турецкий уставился в тяжелые окуляры, провел по зеленоватым фигурам и хмыкнул: Да вот же она! Стюардессу изображает. Надо же? А здоровый и толстый это наверняка грузин. Он, как Сталин, "ти" говорит. Пошли!
Кондратьев забрал бинокль, глянул сам и скомандовал в рацию, висевшую у подбородка:
- Приготовиться! И когда трап поплыл вверх, добавил: Пошли!
Бойцы быстрыми тенями выскочили из автобуса, припаркованного у стены ангара, и юркой цепочкой устремились к черной туше самолета.
Засвистели двигатели. Вдали показалась машина со светящимся трафаретом на крыше.
- Ну вот, теперь и моя работа, сказал Кондратьев, вставая. Ты подожди высовываться. Когда трап снова опустят, вот тогда и выходи.
Он выскочил из автобуса, ловко обогнул стоящий самолет и подбежал к машине, которая как раз сделала круг и остановилась перед носом Яка. Через минуту из кабины машины показался человек и, сложив руки крестом над головой, приблизился к носу самолета, под кабину летчиков. Посветил им фонариком, что-то прокричал. И тотчас же трап самолета, словно отвалившись от хвоста, пошел вниз.
Миг и в салон ворвались бойцы Кондратьева.
Владимир подождал подбегающего Турецкого и сказал ему весело:
- Ну вот, как обещал, сделал, теперь ваши действия, Александр Борисович!
Они поднялись в салон просторный, оборудованный широким диваном, двумя столами, откидными креслами и баром со стоящим на нем телевизором.
Бойцы заняли места у иллюминаторов, у входа в кабину пилотов и у выхода.
- Здравствуйте, господа, сказал. Турецкий. Вы, кажется, забыли пройти пограничный контроль. И таможенный. А некоторые даже и паспортный, не так ли Элина Кирилловна?
Элина в красиво сидящей на ней форме стюардессы стояла, бессильно прислонившись к стене.
- Можете показать ваш паспорт? А билет? Нет, не можете? И правильно, у вас этого просто нет. Ну ладно, это даже не второй вопрос. Турецкий повернулся к Авдееву, полулежащему в расслабленной позе на диване. А вы куда собрались, Олег Никифорович? Ну как же так! Он, Александр ткнул пальцем в сгорбившегося в кресле, явно тесном для него, Георгия Чартхилаву, целый день меня уговаривает встретиться с вами, а когда я наконец выразил согласие, вы вместе с ним сбегаете, как нашкодившие пацаны! В чем дело? Несолидно, господа. Вот и пришлось мне, как говорится, если уж гора не идет к Магомету, то… помните? Владимир Александрович, попросите пилотов выйти к нам. Рейс-то все равно отменяется.
- Вы не имеете права! вдруг "ожил" Авдеев и приподнялся на локте.
- Молчи, убивец, спокойно ответил Турецкий. Будешь говорить, когда тебе вот эти молодцы, он обвел рукой собровцев, дадут последнее слово… Господа, прошу на выход, обратился он к выглянувшим пилотам. Разрешите представиться. Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре России к вашим услугам. Вот мои документы, он протянул им удостоверение. Достаточно? А теперь доложите, куда собрались лететь? Кто на борту? Правильно ли оформлены все документы? Ну все, как положено. Это пока не допрос, официально мы вас допросим позже. Так куда летим?
- Пока в Минск, вдруг ухмыльнулся пилот постарше, вероятно, командир корабля. А там куда начальство прикажет. А что касаемо оформления бумаг…
"Наверняка хохол", подумал Турецкий и улыбнулся.
- Так шо я говорю? Для того службы имеются. С их и спрос. А наше дело штурвал крутить да поменьше вопросов задавать. Так шо я чего? Ежли не лететь, так давайте начинайте с нас, отпишем да и по хатам.
- А что у вас за компания?
- "Аэро-трек" называется. А мы ее, господин следователь, "дреком" зовем. Куды ни сунься повсюду наши частные перевозки. Извозом занимаемся. Так шо?
- Одевайтесь, глушите движки, вешайте замок на люк, или как он у вас называется, и пойдемте в помещение вокзала. Там комната для разговоров уже приготовлена.
- Александр Борисович, я ничего не понимаю! на этот раз "очнулась" Элина. Какой Минск? Мы же в Амстердам собрались! Олег, ну скажи сам! Что ты молчишь?
- Господи… почти простонал Авдеев. Вот же дура…
- Мы разберемся, Элина Кирилловна, в цели вашего маршрута. А вы, Олег Никифорович, будьте любезны, представьте документы. Или они у вас в кармане, Георгий Илларионович? обернулся он к Чартхилаве.
- Отдай им, только что не заскрипел зубами Авдеев.
Чартхилава поднял с пола возле ног барсетку и протянул, не глядя, Турецкому.
- Здесь на всех? спросил Турецкий.
- Ти сам смотри! Грамотный, наверно! огрызнулся Гоги.
Турецкий быстро просмотрел паспорта, взглянул на Элину:
- Ну вот, что и требовалось доказать. Нету вашего паспорта, Элина Кирилловна. А без паспорта, да и визы кстати, ни в какую заграницу не пускают. Нет, что я, некоторые ухитряются пересекать границу, но оседают исключительно в одних и тех же местах в публичных домах, как мне ни горько это вам сообщать.
- Меня-а-а?! В ней проснулась тигрица.
- Спокойно! остановил ее Турецкий. Ребята, помогите даме одеться и на выход. Лично к вам у нас претензий нет. Но вопросы имеются. Ну, к примеру, может быть, вам что-нибудь известно об убийстве человека, которое произошло, по нашим предположениям, вчера? Судебно-медицинская экспертиза уточнит время.