- Вы получили фотографию Игоря? спросил Турецкий. Мы в тот же день пересняли ее и выслали вам.
- Получила. Спасибо. Такая обязательность нечасто встречается среди журналистов… Извините, Александр Борисович, что я решилась побеспокоить вас. Ваш телефон мне дали в редакции "Новой России". А ваша жена была так любезна, что разрешила подождать вас, пока вы были на каком-то важном совещании. Зачем вы обманули меня, Александр Борисович?
- Извините меня. Я просто решил, что так будет лучше. Визит следователя Генеральной прокуратуры мог вас беспричинно встревожить. Тем более что я в тот день выступал скорее в роли журналиста, чем следователя.
- Я о другом. Почему вы не сказали мне, что Игорь погиб?
- В тот день я сам этого не знал. Даю вам честное слово. Более того, я был совершенно уверен, что человек, снимки которого вы видели, и есть ваш бывший муж Игорь Никитин. О гибели Игоря я узнал только на следующий день.
- Как он погиб?
- Его убили. В пригороде Нью-Йорка, на окраине парка Пелем-Бей.
- Кто?
- Бандиты из русской мафии.
- Зачем?
- Чтобы воспользоваться его честным именем и результатами его изысканий на Имангде. Мы знаем убийцу. Он понесет наказание.
- Понесет наказание… Но Игоря больше нет… Где он похоронен?
- В Претории. Джоан перевезла его туда… Ольга Николаевна, я понимаю, что здесь неуместны любые слова. Мне случалось терять друзей и очень близких мне людей. И мне знакомо это чувство беспомощности перед утратой. Невозможно что-то изменить, переиначить, вернуть. Жизнь меркнет. Но жизнь это высший божественный дар людям. Есть внук. Игорь жив в них. И в вас. Вы не имеете права забывать об этом. Это ваш долг перед памятью этого прекрасного, мужественного человека.
Ольга Николаевна слушала его внимательно.
- Спасибо… Не беспокойтесь обо мне. Но все равно спасибо вам за эти слова.
Она закурила еще одну сигарету.
- Как вы узнали о гибели Игоря? спросил Турецкий.
- Это странная история. Из-за нее я, собственно, к вам и приехала… Вчера днем, когда я была на работе, к нам домой пришел какой-то молодой человек, показал документы. С ним Катерина разговаривала, она одна была дома с сыном. Он сказал, что после смерти Игоря Константиновича Никитина открылось наследство и она является наследницей первой очереди и должна подписать бумагу, что намерена претендовать на свою долю в этом наследстве. Катерина толком ничего не поняла Игорек наш приболел, капризничал, и моя дочь сразу не сообразила, что речь идет о смерти ее отца. В общем, она подписала эту бумагу. Вечером, когда я пришла с работы, она рассказала мне. Сначала я тоже ничего не поняла. Заставила ее раза три повторить. Потом наконец кое-что до меня дошло. Но мне кажется не все. О каком наследстве идет речь? Почему место, где открылось наследство так он, кажется, сказал, Москва, а не Претория, где он жил и работал? И вообще, что все это означает? Я поняла, что ответы на эти вопросы смогу получить только в Москве. И вот приехала…
- Вы были в инюрколлегии?
- Нет, сначала я решила поговорить с вами. Вы можете объяснить мне, что к чему?
- Попробую… Насколько я помню наследственное право, ваша дочь Катя, жена Игоря Джоан и их дети Константин, Поль и Ольга являются наследниками первой очереди. В равных правах. Если кто-либо из наследников отказывается от своей доли, она распределяется среди оставшихся претендентов. Местом открытия наследства является Москва, потому что на личном счету Игоря в Народном банке лежит сто двадцать четыре миллиона долларов.
- Сто двадцать четыре миллиона долларов? недоверчиво переспросила Ольга Николаевна. Откуда у него такие деньги?
- Он хорошо зарабатывал в Претории и вел удачную игру на Нью-Йоркской фондовой бирже.
- Но… Сто двадцать четыре миллиона это же огромные деньги!
- Пусть это вас не беспокоит. Во-первых, половина из них достанется Джоан как совместно нажитое имущество. Крокодильскую долю не знаю точно какую заберет наше заботливое государство в качестве налога на наследство. А оставшиеся деньги решением суда будут разделены между Джоан, Катей, Олей, Полем и Константином. И суд этот состоится не раньше чем через полгода после дня открытия наследства. Это делается для того, чтобы дать время объявить о своих правах другим наследникам, если они появятся. Так что на ту часть наследства, которая полагается Кате, виллу в Майами вам купить не удастся. И яхту тоже. Но хватит, надеюсь, чтобы обеспечить вашей семье достойную жизнь, вырастить внука и дать ему хорошее образование.
- Но для чего было требовать от Катьки бумагу, что она претендует на наследство, если как вы говорите она и так имеет на него право?
- Это уже из области юридического крючкотворства. Полагаю, чтобы блокировать счет Никитина и уберечь его наследство от возможного посягательства третьих лиц. Возможно, он дал кому-нибудь доверенность на право распоряжаться своим счетом. Или заключил какие-то сделки.
- Но ведь по сделкам нужно платить.
- Все эти вопросы и будет решать суд.
- Так что же мне делать? растерянно спросила Ольга Николаевна.
- Ничего. Благодарить судьбу, что вам встретился в жизни такой человек, что он стал отцом вашей дочери и дедом вашего внука.
- Вы умеете убеждать.
- Только когда убежден сам. Сейчас именно такой случай.
- Когда он погиб?
- Поздно вечером четырнадцатого июля. В конце августа будут сороковины. Помолитесь за него, если умеете молиться.
Ольга Николаевна подумала и сказала:
- Я научусь… Спасибо вам, Александр Борисович. Мне пора. У меня через два часа поезд.
- Я отвезу вас на вокзал, предложил Турецкий.
- Не стоит, доберусь на метро.
- Не лишайте меня удовольствия побыть в вашем обществе еще немного.
Она улыбнулась.
- Ну если так…
В прихожей Турецкий помог Ольге Николаевне надеть плащ, натянул на себя куртку, предупредил Ирину:
- Я ненадолго. Отвезу Ольгу Николаевну на Ленинградский вокзал и сразу вернусь.
Ирина вышла в прихожую проводить гостью:
- Счастливого пути. Будете в Москве заезжайте.
- Спасибо за гостеприимство. У вас замечательный муж.
- Да, согласилась Ирина. Иногда это у него получается…
Турецкий попросил Ольгу Николаевну подождать его на углу дома. Объяснил:
- Там у нас непросыхающая лужа. Как в Миргороде, испачкаете туфли. Я сейчас заведу машину и подъеду.
Открыв водительскую дверцу, он привычно сунул в гнездо ключ зажигания, дернул ручку переключения скорости, чтобы поставить ее на нейтралку. Как часто бывало, заело. Не залезая в машину, Турецкий выжал педаль сцепления и поставил скорость на нейтралку. И уже готов был крутануть стартером, как вдруг увидел на коврике под водительским сиденьем блеснувшую в слабом свете уличного фонаря какую-то стальную спираль. Не увидел даже разгадал каким-то шестым чувством. И тотчас, как с ним часто бывало в такие моменты, время словно бы изменило свою скорость. Секунды растянулись чуть ли не до минуты. И этих секунд у него было не больше трех ровно столько, чтобы ему хватило в три прыжка оказаться возле угла дома, резким толчком вытолкнуть Ольгу Николаевну за угол и вместе с ней тесно прижаться к стене.
И тут прозвучал взрыв. Не слишком сильный. Граммов двести тротила, даже стекла в первом этаже не высадило.
Турецкий выждал с полминуты и осторожно выглянул из-за угла: посреди миргородской лужи горела его машина.
У Ольги Николаевны от изумления округлились глаза.
- Что это было? спросила она.
- Это? Как бы вам объяснить… Это была моя машина. Иногда она даже ездила. Правда, не очень охотно. Боюсь, что свое она уже отъездила.
Ольга Николаевна только головой покачала.
- У меня такое ощущение, что Москва стала довольно шумным городом. У нас в Питере все-таки потише.
- Сейчас я поймаю такси и отвезу вас на вокзал, сказал Турецкий.
Ольга Николаевна решительно отказалась:
- Я сама доберусь. На метро. А вам стоит вернуться домой и успокоить жену. Я думаю, ей это сейчас не помешает. Спасибо еще раз. И до свиданья.