Взъерошенные Турецкий и Грязнов вернулись в комнату, где допрашивали Липникова. Отплевываясь и чертыхаясь, отряхнулись и наконец взглянули друг на друга.
- Как ты думаешь, правду ли он сказал насчет Химок? спросил Турецкий.
- Не знаю. Во всяком случае надо срочно проверить.
- Странно, что с ним случилось? Разве отсюда можно убежать?
- Ничего невозможного нет. Можно удрать из любой тюрьмы. Если тебя ждут и откроют дверь. Но для этого Липников мелковат. Да и нет у него серьезной "крыши". Я так думаю. Бандит-одиночка.
- Давай-ка смотаемся в эти Химки? предложил Турецкий.
Грязнова, у которого еще не пропал пыл погони, не нужно было уговаривать.
До указанного Липниковым домика они добирались почти час, дважды попадая в пробки. Особенно настрадались перед кольцевой автострадой, где постоянно что-то строилось. Не помогала ни сирена, ни елочные переливы милицейской мигалки.
Утлая времянка действительно была, и она стояла на отшибе, выглядела безжизненной. Окна были наглухо закрыты серой мешковиной.
Из- за оттепели невозможно было обнаружить, старые или новые следы вели к крыльцу.
Прошли во двор, постучали в окно, никто не показался. Тогда Грязнов стал кулаком стучать в дверь. Тишина в ответ.
- Гнездо опустело, сделал заключение Турецкий.
- А может, в этом гнезде давно никто и не водится? Однако не хочется уходить с пустыми руками. Давай-ка обыщем эту хибару. Вдруг найдем что-нибудь интересное.
- А с какой стати мы лезем в чужой дом?
- А у нас есть подозрение, что здесь прячутся убийцы, возразил Грязнов, доставая из кармана профессиональный набор отмычек.
Несколько движений, и замок послушно щелкнул.
- Такое впечатление, что ты специально дома упражняешься на разных замках, заметил Турецкий.
- Угадал, это мое самое любимое занятие в свободное от работы время.
Грязнов отворил дверь, вошел в прихожую, толкнул еще одну дверь, и вдруг тяжелый удар обрушился на его голову. В это же время сзади кто-то напал на Турецкого.
Потеряв на мгновение ориентацию от сильного удара, Грязнов открыл глаза и увидел возле своей шеи нож и яростные глаза парня еще молодого, но довольно сильного. Ловким ударом ноги Вячеслав отбросил от себя нападавшего. Оглянулся и, увидев, что Турецкого всерьез оседлал мужчина лет тридцати, бросился на выручку. И бандит тут же послушно уткнулся носом в пол.
Тот, что был с ножом, вскочил и кинулся на Турецкого, скорее всего, желая очистить себе путь к двери. Но Грязнов бросил на него штору, сорванную с окна. Бандит покатился по полу. Через мгновение и он был связан по рукам и ногам.
- В машину они сами пойдут или мы будем выносить их по одному, как трупы? спросил Турецкий у Грязнова.
- А мы сейчас спросим.
- Пошли на хрен, менты вонючие, ответил мужчина.
- Слава, не знаешь, кто эти грубые люди? спросил Турецкий.
- Толстый Осокин, а молодой Грабовский. Безработные, промышляющие грабежами складов. Участвовали в убийстве Бартенева. У Осокина трудное детство, мать и отец алкоголики, умерли. В последнее время жил с сестрой. Грабовский из нормальной семьи, но еще в школе связался со шпаной, занимался карманными кражами, за воровство был осужден. Условно. Вот такие биографии. Тебе, Александр Борисович, этой мелочевкой и заниматься не следовало бы, но коль они попали в поле зрения, так придется их забирать и впаять им еще и за то, что оказали сопротивление работникам правоохранительных органов.
- А откуда мы знали, что вы из органов? Может, вы урки? Лезли нагло, пользовались отмычкой! пробасил Осокин.
- Все ты знаешь, Осокин. Уже забыл, какими словами нас встретил? ответил Турецкий.
- Хватит базарить! Пошли в машину, приказал Грязнов.
- Погоди, остановил Турецкий, надо бы обыскать жилище. Чтоб в другой раз сюда не переться.
Грязнов оглядел комнату с изломанными стульями, засыпанную разбитым стеклом, сказал:
- Похоже, что это помещение чистое, у них даже оружия с собой не было. Эй, куда пушки задевали? Отвечать быстро! приказал Грязнов.
- Оружие у нас отняла охрана, сами еле ноги унесли, сказал Осокин. Думали, у вас разживемся. А вы налетели, как ангелы, с пустыми руками.
- Я с собой не ношу оружие, сказал Турецкий.
- А я ношу, но не пользуюсь, подхватил Грязнов. Шлепнешь придурка, а потом пиши объясниловку. Зачем?
Грязнов заглянул под кровать, посмотрел в ящиках стола, потом обшарил задержанных и развел руками:
- Ничего.
- Тем лучше, ответил Турецкий. Пора ехать. Уже темнеет. Скоро и ночь, надо наших мальчиков на ночлег определить. Завтра пусть твои ребята их допросят. А мне некогда. На этих поганцев никакой жизни не хватит! Плодятся и плодятся, как тараканы.
- Государство само толкает нас на преступление, вдруг заговорил до этого молчавший Грабовский. Я молод, здоров, а работы нет. Кроме как грузчиком, нигде не устроишься, а зарплата такая, что на нее и кота не прокормишь, не то что мужика. Вот и приходится кормиться подножным кормом, подбирать, что плохо лежит.
- Нечего на государство списывать свои грехи! Мало ли в стране безработных? Что ж теперь, всем грабежом заниматься? Ну и что получится? строго спросил Грязнов. И сам себе ответил: Хаос!
На задержанных в машине надели наручники и помчались в город.
Он запер документы в сейф и… задумался. А какой смысл, собственно, ехать домой? Поспать два-три часа и обратно? Отдохнуть можно, вообще-то говоря, и здесь: в шкафу, где вешалка, до сих пор сохранилась старенькая раскладушка, к которой Турецкий относился бережно и, как талисман, перевозил с собой, меняя кабинеты. Можно также взять ключи от Костиной приемной, где для посетителей был поставлен диванчик. Коротковат, правда, но можно пару стульев подставить в ноги. Так за чем же дело?
Нет, надо ехать, решил окончательно. Переодеться, побриться. Под душем постоять. Вообще, каждое новое дело требует и особого подхода, свежего взгляда, в конце концов, даже свежей рубашки.
"Еду", сказал он сам себе, еще не предчувствуя, что готовит ему судьба. А впрочем, останься он что бы изменилось?…
- Хорошая машина, умная. Турецкий погладил свою красную "семерку" по приборному щитку, будто лошадь по холке. Сразу завелась, без капризов, молодец…
Машину эту, как уже было сказано, он получил в качестве награды и презента лично от директора охранно-розыскной фирмы "Глория" Дениса Грязнова, сменившего на этом посту своего дядюшку Славу. Подарок пришелся очень кстати, поскольку предыдущий "конь" Турецкого, как, впрочем, и остальные предыдущие, коим имя табун, покинули белый свет не по своей воле, а исключительно с помощью бандитов, угонщиков и "протчей сволочи", как обозначал некую публику, охотно переквалифицирующуюся в уголовников, Петр Великий. И еще она оказалась тем более кстати, что на ней же Денисовы умельцы смонтировали для Турецкого массу необходимых в его профессии вещей. Оч-чень хороший движок, надежную сигнализацию и другие "мелочи", вплоть до мини-бара, что размещался в середине спинки заднего сиденья. Игрушечка, а не машина. Турецкий оставлял ее возле дома, не боясь осторожных автоворов: чтобы проникнуть в машину, им пришлось бы разбивать стекла и при этом вздрагивать от рева сигнальной сирены.
Разбудив дремлющего охранника, Александр Борисович подождал, пока тот включит мотор чугунных ворот, и выехал на Большую Дмитровку. Движения уже, естественно, не было. В этот мертвый час столица крепко спала и ехать было одно сплошное удовольствие. Когда он выехал на Пушкинскую площадь, чтобы дальше, бульварами, катить на свою одинокую Фрунзенскую набережную, внезапно ожила трубка сотового телефона, лежащая в бардачке машины. Турецкий просто поверить не мог, решил, что ослышался, может, это в багажнике что-то забренчало? И в голову не могло прийти, что кто-то посреди ночи пожелает вдруг поговорить с ним. Но сигнал повторился. Потом еще и еще раз. Чудеса в решете!…