Али закрыл глаза от наслаждения, которое ему доставляло курение кальяна.
- Тут же все очищается, никакого никотина. А насчет твоего ареста скажу самое обидное, что тебя могли бы и не взять, если б ты не обхитрил сам себя. Мой агент та женщина в белом, от которой ты все-таки убежал, не допустил бы этих бандитов на порог. Но ты так нервничал из-за ее присутствия, что я распорядился снять охрану. И вот к чему это привело. Кроме того, самое смешное, что ты боевикам был не нужен. Они ошиблись.
- Как ошиблись?
- Очень просто. Приняли тебя за агента английской разведки. У них между собой давние счеты.
- А как же наша диссертация?
- Ничем, к счастью, не могу помочь. Проверил по всем каналам. Никакого отношения к Новогорску ни один ишак не имеет. Понимаешь, Саша, нашим людям легче диверсию в Индии совершить. России они боятся. Это я отважно поехал в Москву, да и то только потому, что молодой был, заулыбался Али.
- Выходит, ты меня снова спас, но это почище будет, чем от советской милиции.
- Ой, согласись, тогда, когда тебе грозило исключение из института, тоже казалось, что жизнь кончилась. И спасение казалось не менее важным.
- Значит, зря я посетил ваш гостеприимный край. Разве что с тобой встретился.
- Зря, зря. Единственное, чем могу помочь, в качестве моральной компенсации: я внимательно изучил новогорскую авиакатастрофу и, если ты проверяешь иностранные следы, хочу обратить твое внимание. В прошлом году точно так же погиб ваш самолет в Намибии и тоже вылетел из Новогорска. Это мне подсказали знающие люди, которые всю информацию по вашей военной технике отслеживают. Желаю удачи!
Они расстались у дверей чайханы. Турецкий спешил на ближайший рейс до Лондона. Легенду о мистере Роузе разрушать все-таки не следовало. Али провожать английского ученого не вызвался.
- Прощай! Турецкий подал Али руку. И жизнью, и образованием обязан, а виделись всего два раза в жизни. Возьми кальян. Хоть и ворованная штука, но не просто так мне досталась, заслуженно. Кроме того, я впервые воровским ремеслом промышлял, так что вещь раритетная.
Когда Козлов не вернулся к назначенному часу, Александр сразу понял все, надо бежать из этого милого уютного местечка. Странно еще, что Митяя так просто выпустили, а впрочем, теперь получалось ничего странного, его, видать, на выходе и взяли. А на Козлове теперь все замыкается, только он знает, у кого машина, только он знает, где в машине прибор-подавитель. Сначала из него выпытают самое главное, а потом уж и до них доберутся.
Одна надежда Митяй выдержит, не скажет.
Но ведь и они не знают, где искать аппарат.
Но это все, как говорится, лирика, сейчас главное уйти.
А эта простая затея натыкалась в самом начале на почти непреодолимую преграду команду переодели в больничные халаты, а вещи забрали и куда-то спрятали. Впрочем, если бы даже они и нашли свои штаны и рубахи, это не спасение. Во Владивостоке уже вовсю бушевала зима. Одеваться здесь, как в Японии, дуба дашь через пять минут.
Хорошо еще, наскребли деньжат, чтобы хоть телогрейку Митяю купить. А самим-то как?
Впрочем, думать сейчас об одежде времени не было.
- Кирилл, сказал Турецкий. Опять мы к тебе с поклоном.
Кирюха притворно вздохнул, поднялся с кровати и, ковыляя, вышел в коридор.
Это его неотразимые мужские чары помогли выручить одежку Митяя. Медсестры, нянечки, обделенные мужской лаской, готовы были сделать для Барковского все и даже больше.
Правда, Кирюхе на этот раз приходилось ограничиваться многообещающими намеками, времени на полную программу не было.
Он вернулся минут через пять, неся ворох одежды.
- Сокол ты наш, нежно проговорил Сотников.
- Учитесь, ребята, пока я жив, сказал Кирюха, но никто не улыбнулся.
Почему- то его слова показались мрачным пророчеством.
И это было странно: они теперь дома, они теперь не в чужой стране, они здесь свои, а вот опасность не уменьшилась, каждый из них кожей чувствовал самое страшное впереди. В расхристанной, разгулявшейся России человеческая жизнь стала дешевой.
Они одевались, как в армии, за тридцать секунд. А потом, недолго думая, ломанулись в окно благо палата была на первом этаже.
Кому в голову пришла эта безумная мысль прыгнуть ласточкой в оконное стекло, Турецкий так и не узнал, потому что это был массовый прыжок.
И очень своевременный.
Это к вечному спору об интуиции. Конечно, она дитя профессионализма. Уже последние секунды, кое-как напяливая на себя одежду, ребята нутром почуяли опасность!
Они сиганули в окно за мгновение до того, как пули изрешетили дверь, а влетевшая в продырявленную дверь противотанковая граната разворотила их временное лечебное убежище, искорежив пустые кровати и стулья.
Грохотнуло так, что с соседних сопок тучей взлетели вороны, закаркав оглушительно и зловеще.
Чудо, что Немой, то ли поддавшись общему движению, то ли сам по себе, тоже прыгал в окно.
А теперь он, опережая всех почти на корпус, летел к спасительным кустам. Впрочем, они только ему казались спасительными.
Александр сразу же сообразил, что именно по кустам и станут палить в первую очередь.
Поэтому скомандовал:
- Ложись!
А продолжавшего бег Немого просто ухватил за ногу. Капитан со всего своего роста шлепнулся в снег.
И тут же близкие кусты снесло продолжительными автоматными очередями.
А потом там полыхнул взрыв стреляли из гранатомета.
- Ну, блин! просипел Веня, выплюнув набившийся в рот снег. Целую армию против нас!
От этого бега, оттого, что они снова были на воле, что врагам успели показать кукиш, ребятам стало весело. Это была веселая азартная злость. В такие моменты люди бросаются на штыки и пулеметы.
Вот этого сейчас Турецкий больше всего и боялся, хотя и его подмывало обойти нападавших сзади и дать им как следует.
- Лежать, тихо скомандовал он. Они нас покосят.
Но разве можно было удержать эту жажду мести?
Кирюха уже отползал в сторону, виновато улыбаясь Александру, дескать, прости, командир, приказ не выполню, накипело.
И действительно, сколько же можно бежать и бежать? Ведь это же их земля, ее-то от поганцев очищать им сам Бог велел.
- Это солдатики! захрипел Александр. Они просто выполняют приказ.
- Вот я и гляну! ответил, уже скрываясь за бугром, Кирюха.
Веня тоже не выдержал, пополз в другую сторону. Он уже даже не оглянулся на командира. Гладий уползал за Кирюхой.
Да и Александр махнул рукой. Что им, в конце концов, в зайцев переквалифицироваться?!
Он осторожно поднял голову.
От дымящегося пансионатика в его сторону шло человек десять. Нет, это были не солдаты. Красивые, большие ребята, кожанки, джинсы, чулки на лицах, ленивые походочки, матерок и смешки доносились с попутным ветром.
- Игорь Степаныч, сказал он, обернувшись к капитану, ползи к кустам и дальше, дальше… Не высовывайся только. Понял?
Капитан кивнул и быстро-быстро заработал руками и ногами, отползая в сторону.
Да, на снегу оставался след, но Александр знал: бандиты его не заметят, им просто некогда будет.
Он дернул ногтем затянувшуюся корочкой рану на лице, собравшейся в ладони кровью намочил себе висок и застыл на снегу, стараясь не дышать.
- О, один отдыхает, хохотнул первый, выходя из-за бугра.
- Дай контрольный, приказал кто-то другой. Сказано было, без всяких "авось".
Снег заскрипел совсем близко.
Но Александр молил Бога, чтобы еще ближе, еще, чтобы наклонился и выстрелил в упор.
Бог услышал его молитвы.
Бандит ткнул Турецкого носком ботинка, щелкнул затвором и приставил пистолет ко лбу Александра.
Когда пуля пробила не Александров, а бандитской лоб, тот даже не успел удивиться. На лице так и осталось ленивое презрение к чужой жизни.
Дальше все было почти просто.
Телом бандита он закрылся от первых выстрелов, которые, впрочем, прозвучали далеко не сразу. За несколько секунд растерянности еще двоих бандитов не стало, тех, что были поближе.