Удивляясь собственной прыти, Турецкий перемахнул через забор и только благодаря этому избежал участи Азарова. Он рванул что есть духу через огороды, не разбирая дороги, и сумел-таки оторваться. Правда, внешний вид при этом пострадал порвался в двух местах пиджак, что еще полбеды: поскольку пистолет все равно отобрали, можно снять и пиджак и кобуру, но на брюках выше колена зияла дыра, в которую легко мог пролезть футбольный мяч. Теперь на улицу не сунешься, с досадой подумал Турецкий.
Он остановился, чтобы отдышаться, посреди пустыря, но место, похоже, было достаточно людным, мимо прошло несколько кондратьевцев и все пялились на него с нескрываемым любопытством. Что, никогда не видели следователя по особо важным делам, возмутился он про себя.
Турецкий решил не останавливаться на достигнутом, перелез еще несколько заборов и очутился напротив кладбища. И едва успел отскочить в кусты мимо опять проехал милицейский "уазик!" Да, собственно, это был тот самый, который он угнал менее получаса назад. Похоже, на него устроили полномасштабную облаву.
Турецкий пробрался на кладбище. Но и здесь ему пришлось постоянно ходить туда-сюда, сворачивая при виде людей кладбище не было пустынным, а сидеть на одном месте Турецкий не мог себя заставить, ему постоянно казалось, что на него смотрят с подозрением.
На самом деле, в Москве спрятаться в миллион раз проще, чем в этом городишке, подумал Турецкий, несмотря на то что здесь на квадратный километр приходится три жителя и по десять тысяч кустов и деревьев. То есть, наоборот, именно благодаря этому.
В конце концов, ему надоело слоняться по кладбищу, тем более мимо несколько раз проезжали патрульные машины. И он забрался в водонапорную башню. Воды в ней не было, зато было чудовищно душно и жарко от обилия раскаленного за день металла. В какой-то степени это компенсировалось относительной безопасностью и хорошим обзором. В течение получаса Турецкий насчитал пять желтых "уазиков", патрулировавших город.
Он опять позвонил Косте. Слышимость была отвратительная все по той же причине: слишком много железа под боком.
- Есть информация, прорвался сквозь треск Меркулов. В Кондратьевское РОВД якобы поступила из области ориентировка на двух особо опасных преступников с липовыми удостоверениями Генпрокуратуры, которые собирались организовать побег из спецколонии. В Рязани эту информацию пока не подтверждают. Ты понял меня?
- С трудом. Что с Азаровым?
- Обещали разобраться. Скоро выпустят.
Тем не менее Турецкому пришлось проторчать в водонапорной башне еще около трех часов, пока совсем не стемнело.
Наконец позвонил Меркулов. В его тоне чувствовалось явное облегчение и вместе с тем не спадавшее напряжение.
- Можешь выбираться из своего логова. Азарова освободили, я с ним только что разговаривал по телефону. Но у него там вроде какое-то ЧП. Разберись поскорее и сразу же перезвони. Я буду на телефоне.
Турецкий с некоторой опаской позвонил по "02" и потребовал, чтобы его подобрали у ворот кладбища. К удивлению "важняка", патрульный автомобиль повез его не в РОВД, а заехал во двор районной больницы.
Азаров был в морге и осматривал какой-то труп. Выглядел он (Азаров, не труп) еще хуже Турецкого: одежда в основном цела, но на пол-лица синяк, и еще он поминутно со вздохами хватался за поясницу.
- Кто это? спросил Турецкий, кивнув в сторону покойника.
- Наш мастер из котельной. Напился, упал в открытый люк на задворках магазина и сломал шею. Якобы.
- Во сколько?
- Около половины седьмого. Обнаружили через пятнадцать минут. Еще тепленький был.
- Следы борьбы?
Азаров грустно махнул рукой:
- А, поди разбери, это следы борьбы или следы падения…
- Ладно, поехали отсюда, сказал Турецкий. Пусть этим занимается областная прокуратура.
Двое оперативников сидели на лавочке перед подъездом дома на Моховой. Точнее, это была не лавка, а бетонная площадка перед входной дверью. И на ней, наверное подостлав газеты, отдыхали пожилые обитатели старинного дома. Двор был высокий, колодцеобразный и не очень уютный, типичный петербургский. В нем быстро темнело.
Перед тем как приехал Турецкий с Лизой и охранником, во двор как-то уж больно лихо вкатила иномарка из породы "фордов" с нечетко проглядывающими номерами. Стекла ее были притемнены, так что нельзя было разобрать, кто в машине и сколько народу. Машина замерла посреди двора. Похоже, что приехавшие разглядывали двоих парней возле двери. Оперативники сделали вид, что не обратили на машину никакого внимания, и та ловко развернулась и покинула двор.
А потом прибыл Турецкий, вынул из багажника большой картонный ящик. Спросил у Лени, какие у него планы, не хочет ли разделить ужин. Тот стал отнекиваться в смысле если есть еще какие-то дела, то это одно, а если нет, то он бы предпочел заехать на Литейный, доложиться и домой. Ну хорошо, согласился Турецкий, в конце концов, была бы честь предложена.
"Жигули" уехали. А вот ребятам придется еще подежурить. Пока не приедет Косенкова. Те рассказали Турецкому о странной машине.
- Вы голодные, хлопцы? спросил он.
Оперативники засмущались:
- Да нет, не то чтобы…
- Ясно! остановил их Турецкий. Елизавета Евдокимовна, у вас что-нибудь найдется подкормить ребят? А то им тут еще часа три как минимум придется…
- Конечно! с жаром отозвалась Лиза. Пойдемте!
- Тогда вперед, хлопцы, чем богаты…
На этаже, напротив лифта, выходящего Турецкого встретил еще один оперативник.
- Александр Борисович? строго спросил он.
- Так точно! отрапортовал Турецкий, чем вызвал у сопровождавших его улыбки.
- Происшествий не было. Кроме одного.
- Заходите, кивнул остальным Александр, мы сейчас. Слушаю.
- Я в окно смотрел, вон туда, на противоположный тротуар. Тут же, с третьего этажа, рукой подать. И вижу, из машины вышел мужик с самострелом, знаете, вроде спортивного такого? Чего-то ходил туда-сюда. Смотрел по сторонам. Потом, смотрю, сел в машину и уехал. Я подумал, что это, возможно, "технарь". Нас Виктор Петрович проинструктировал на этот счет. Вы в квартире окна снаружи посмотрите. Спецы иногда прослушку на присосках таких, типа детских стрел, устанавливают.
- Молодец, одобрил Турецкий, а теперь пошли. Перекусим. Мы тут одну дамочку ждем к восьми. Если не опоздает. Надо будет ее аккуратно встретить. А если кто вместе с ней, тот пусть пока погуляет. Лады?
- О чем речь? Сделаем.
Три часа впереди времени для бараньей ноги более чем достаточно. Поэтому Лиза быстро сварганила операм большую яичницу и отварила пельмени.
Турецкий же тем временем открыл окна, обследовал наружные рамы и стекла и обнаружил-таки детскую игрушку. Стерженек на присоске плотно сидел на уголке оконной рамы в большой комнате. Он принес находку на кухню, где оперативники успешно расправлялись уже и со вчерашней, заново разогретой пиццей, и показал им "игрушку". А после, когда они, посмеиваясь, обсудили достоинства стрелки, открыл форточку и выкинул находку во двор.
Оперативники попили чаю и пошли работать дальше.
Лиза стала разогревать духовку, а Александр занялся подготовкой бараньей ноги. Спросил у нее:
- У тебя есть немного сливочного масла?
- Немного есть. Но я хотела его на бутерброды, у меня есть в заначке баночка красной икры.
- Ни в коем случае! Нельзя смешивать жанры! Баранина есть баранина, а икра совсем из другой оперы, ты что?! Чтоб на столе не было никакой икры! Баранина, вино, горячий лаваш с зеленью и растопленным сулугуни и все! Это стол. А все остальное глупости эмансипированных баб. Во всем должна быть сохранена чистота жанра! Я понятно объясняю?
- Более чем! смеялась Лиза, откидывая тыльной стороной ладони волосы, падающие на глаза. Ты говоришь как профессиональный литературный критик. Иди ко мне в журнал, будешь вести рубрику.
- Далеко ездить… Где Москва где Питер? Не отвлекайся! А теперь мы эту ногу оставим минут пятнадцать отдыхать. Пусть напитается ароматами. И в печь. Я мою руки, потом ставлю противень в духовку и на час удаляюсь читать материалы. А ты минут через сорок пять откроешь и аккуратно польешь ногу растопленным маслом. Столовой ложкой. Задача ясна?