— Знаю, знаю! — отмахнулся устало. — Воспринимаю, как есть, точнее, как могу. Резину не тяни!
Страшная догадка тихонько, но весьма настойчиво постучалась в закалённое годами изнурительных психологических тренингов маршальское сознание, огрубевшее, выхолощенное, защищённое выкристаллизовавшейся в каждодневной беспощадной борьбе во благо Конфедерации непоколебимой уверенностью в собственных силах. Маршал не боится смерти! Маршал — боец до мозга костей! Маршал обязан выполнить поставленную задачу, даже ценой собственной жизни! В этом смысл его существования. Самое же страшное — зряшно окончить свои дни где-нибудь под забором, забитым до смерти озверелыми аборигенами, словно бродячая собака…
— Э-э-эх, Юра, Юра! — тяжко вздохнул Роланд. — Где-то что-то сбойнуло в системе, понимаешь? Замкнуло и перегорело. По расхлябанности ли, злому умыслу, винтик, может, какой не докрутили, гаечку… И покатилось под откос общее дело, точно снежный ком, нехорошестями обрастая. И прикатилось к нам, сюда, в Свон, в виде абсолютно необеспеченного, неприспособленного к выживанию в здешних суровых условиях конфедеративного Маршала. По совместительству закадычного приятеля моего, без преувеличения можно сказать, друга… Когда-нибудь компетентные службы, несомненно, во всём досконально разберутся, накажут, кого следует, допускаю, убьют пару-тройку челов. Сейчас же… Вас зайн золь, шикт зищ воль93… Короче, нет у нас с тобой никаких вещных или любых иных убедительных свидетельств принадлежности товарища Ширяева, точнее, Гра… Ах, какого товарища! — к славной когорте Претонов Свонских. Вот ведь загвоздка в чём! Нету ни одного не то что подтверждающего, хоть бы чуточку намекающего на то документа! Какого-нибудь обгорелого обрывочка пергамента, строчечки, пусть и водой размытой, с именем, титулом твоим! Ни-че-го! Ни-че-го-шень-ки! Доннерветтер! Поэтому кури, если есть что! …Мне б нажраться! Да разве ж пойлом туземным набухаешься, по-нашенски, по-плохишски, в соплю?! Дистиллятор, к слову, хороший припрятан у меня, а толку-то? Бражку на чём ставить, на бурячке местном? Пробовали, бр-р-р-р!
Омерзительное пойло! Месяц центровых слёзно прошу сахару мешок прислать! На коленях буквально вымаливаю! И что вы себе думаете? Как об стенку горох! Вот тебе недобрым словом и Губка Боб! Забота о сотрудниках, зарруга-гааш! — Рол притормозил, вновь седлая ускользающую мысль. — Так вот! В благословенном Своне, заруби себе на носу, выделяясь хоть самую малость из быдлячей массы, хоть на полшишечки! — без бумажки ты даже не какашка, а всего-навсего кусок мяса для пыточной жаровни! И единственный вопрос, возможно обсуждаемый с местными поварами-садюгами, за немалый бакшиш, разумеется, так это степень и скорость твоей прожарки, не более того! Усёк, герой?! Куун-гааш! Это, называя вещи своими именами, ну… не катастрофа вселенского масштаба, но происшествие чрезвычайное! Весьма чрезвычайное!! Чрезвычайно чрезвычайное!!!
И оно случилось… Догадка, уже не догадка — гнетущая реальность обрушилась, придавила волю, парализовала разум. Опустело в душе, под ложечкой захолодало, оцепенело нагроможденье мышц. Не к месту припомнились жена, дети. Всего ведь пару недель назад в Завидово ездили, на катере гоняли, купались, загорали, шашлык жарили, рыбу ловили…
— Юр, очнись! Ахтунг! Ахтунг94! Уа-а-ау! — находчивый немецкий парень довольно правдоподобно воспроизвёл сигнал воздушной тревоги. — В небе Покрышкин! …Что с тобой? Не время…
— Да что же это? Как… случиться могло?
— Причину после искать будем. Дерьмо скопившееся срочненько разгрести бы, мне работать нужно. Ты чего скис-то, сынок?
Недавние минутные сомненья душевные испарились, словно дым над водой. Мозг взорвался, зашипел, мысли будто шкварки по сковороде засуетились. Нефиг рассупониваться, некогда! Жить надо, брюхо своё спасать, задание выполнять! А главное… Главное — очень хотелось бы вернуться домой. Хоть по частям. Там соберут, будьте покойны!
— Кто скис?! Рано хоронишь, батя! Поверь, я в такие переделки попадал, ни через верх, ни через низ не выйти! Вышел же? Да при необходимости мы этот мухосранский городишко в фарш изрубим, бубёныть! Давай-ка, выкладывай подробную диспозицию, Чапай думать будет.
Поседевший вдали от родного дома, умудрённый опытом чуждой жизни пожилой служака, с доброй грустью поглядывая на сидящего перед ним совсем ещё молодого, полного сил человечка, думал сейчас о том, как же всё-таки непредсказуемо порою складывается жизнь, ломая, перемалывая человеческие судьбы, силой испытывая на прочность, вовлекая изощрённой хитростью, заманивая иной раз между молотом Судьбы и наковальней Безысходности, сподвигая побеждать — выживая и выживать — побеждая. Здесь-то и кроется главный смысл! В противном случае неизбежная смерть не принесёт никому счастья. Память же хоть и будет светлой, но лишь пока недолгий, словно пламя свечи, ореол геройства не затухнет и не будет забыт. А потом и вовсе потускнеет. С другой стороны, быть может, победы эти в первую очередь над собой? И ведут нас к пониманию простых человеческих ценностей, а отнюдь не своего места в пантеоне славы? Героям слава! Посмертно…
— Диспозицию, говоришь? Хм… Сразу хочу тебя предупредить, Ури, на рожон не лезь! Здесь тебе не тухлый Саракш, понимаешь, где непонятный дикошарый прогрессор легионеров малахольных фуфайкой по зоне гонял! Ферштеен95?! Мак Сим, кажется, так? Салага, короче, по местным меркам! В Карсте бойцы крепкие, что на дух, что на руку! Кроме того, как назло в городе рота карстерийцев на постое. Карстерия, чтобы понятней было, — королевская гвардия, типа спецназа. Серьёзные, отлично подготовленные ребята! И ужасно злые! Возвращаются в Столицу, к месту постоянной дислокации, после очередной неудачной попытки усмирения Гонгарского Союза где-то далеко на северо-востоке. Поговаривают, немало добрых молодцев в таёжных лесах Гонгара головы сложили. Какого рожна их туда несёт? Ума не приложу! Исправно, чуть ли не ежегодно, под осень, точно на убой, топают, феррюкнутые! Зимой так же, но уже изрядно потрёпанные, обратно тащатся несолоно хлебавши! Почти у каждого, прошу учесть, — тяжёлый арбалет, меч, топор, кинжал. И ещё взвод этих, как их… мнэ-э-э… Арбузы, не арбузы… Аркебузы96, о! Хороший доспех с ближней дистанции прошивают будьте-нате! Твой композитный, вне всяческого сомнения, не пробьют, но бодрый боевой дух, будь спок, на довольно-таки продолжительное время из тебя вышибут! И потом, от всего разом ведь не отмахнёшься, согласен? Тем более стреляют, суки, метко, причём стараются противника обездвижить, не убить. А дальше… Раненых врагов подбирают… Оскопляют… Кастриерн97 значит по-нашему! Серпы для этих целей небольшие у них при себе всегда имеются… Тупые, но вельми, говорят, практичные! И… всё такое прочее. Бр-р-р! Лучше самому зарезаться! Харакири! …Не нравится? Сеппуку98 сделай! Чем угодно! Хоть щепочкой какой! Хм… Тупой бамбуковой палкой зарежься! Короче, всегда имей мизерикорд99 под рукой. Уяснил? …Очень на то надеюсь! Шайссе! Брайте штирн венихь хирн100! …Тогда начнём-ка мы, брат, с общих рекомендаций. Перво-наперво, фламберг прибери и постарайся до той поры, пока всё в нужном направлении счастливо не разрулится, им не отсвечивать.
— Принято. Оружие в ножнах. Кстати, может, найдётся железяка какая-нибудь подходящая на передержку? Желательно, разумеется, двуручная.
— Сейчас покумекаю. Та-а-ак… Цвайхендер101 вроде был… Ан нет его, Борька, змеёныш, подломил, швайн102! Гвоздь в седле! Одолжил на недельку, обещал вернуть, да так с ним и пропал, хурензон103!
— Постой, постой! Не тот ли это Пионер-Борька, что с нами под началом Гастона де Фуа104 при Равенне стажировался?
96
Аркебуза (фр. arquebuse) — гладкоствольное,фитильное, дульнозарядное ружьё, один из первых образцов ручного огнестрельного оружия, появившийся в XIV веке вГермании. Заряжалась с дула, стреляла короткой стрелой или каменными, а позжесвинцовымипулями.
98
То же, в принципе, что и просторечное харакири. Подчеркивает торжественный, ритуальный смысл ухода из жизни в точном следовании кодексу самураев.
99
Мизерикорд, мизерикордия, кинжал милосердия (фр. misericorde — «милосердие, пощада») —кинжал с узким трёхгранным либо ромбовидным сечениемклинка, предназначенный для добивания поверженного противника, быстрого избавления его от смертных мук и агонии.
104
Гастон де Фуа (1489–1512 гг.) — командующий французской армией во время итальянской кампании 1511–1512 гг. Погиб при Равенне.