О-о-о-о! Словами трудно описать. Подобному желательно быть очевидцем. Децибелы… Знаменитое соло Джоуи Де Майо167 на концерте «Мыловаров» в Ганновере, март тысяча девятьсот девяносто четвертого, припоминаете?168 Нервно курит в сторонке, уверяю вас! Года два назад, будучи в Южной Африке гостем одного многоуважаемого отставника Корпуса Маршалов, Юрий, сам того не желая, оказался невольным свидетелем серьёзной разборки между львами. Естественно, из-за самки, из-за чего же ещё?! Гм… Впечатлило. Шерсть клоками, рёв на всю саванну! Но то издалека и из машины, а здесь, извиняйте, грубо говоря, в двух шагах, да ещё руки связаны! И рёв покруче будет! Куда деваться-то?! Деваться куда?!!
— Назад! — удивительное дело, но одного еле заметного движения ведьминой руки оказалось вполне достаточно, дабы усмирить грозных тварей. — Ищешь смерти, солдат? Ты глуп, слова твои — никчёмная отрыжка! Стражи изорвут вас в клочки, лишь только кто-нибудь возомнит причинить мне хоть капельку зла, не то что пальцем шевельнёт!
«Стражи, говоришь, бубёныть? Изорвут? Верю, верю! — Маршал раздосадовался не на шутку. — А вот Центру лучше бы в бессрочный отпуск полным составом уйти к моему возвращению!»
— Пропали, пропали! Вилеемская Дьяволица! — сопливые трясущиеся причитания раздавались из-за спины.
— Чего тебе нужно, ведьма? — командир конвоя тихонько посторонился, былой гонор будто ветром сдуло. — Говори скорее, мы спешим.
— Оружие в ножны, солдат, и никто не причинит вам вреда. Мне всего лишь нужно переговорить с пленником. Надеюсь, ты меня услышал? Ничего предосудительного, поверь, пара несущественных фраз.
— Не положено. Понимаешь? — Троон поджал хвост, заскулил, как побитая собака. — Меня накажут. Дюже важный пленник, страшно опасный… Меч огненный… при нём был… Кнут на площади — это, знаешь ли, ведьма, удовольствие весьма сомнительное…
— Волнения твои излишни. Никто ничего не узнает. Обещаю.
— Никто ничего не узнает? Ах-ах! А эти? Рты суровьём зашьёшь? Всё одно ведь заложат, мать их — кар-р-роста! — обречённо кивнул на прижавшихся друг к другу, с ужасом озирающихся вокруг конвойных. — Проще убить да бросить тут. К утру и косточек не останется! Твоим… этим… скормить. Да-да… И преспокойненько свалить всё на нашего бравого ругонца. Ему один хрен не выкрутиться! — почувствовав необъяснимую, но явную заинтересованность колдуньи, командир конвоя вздохнул с облегчением, расправил плечи. — Язык вот только вырвать, дабы лишнего не болтал… Это ж надо было до такого додуматься, достопочтенного Мхеера завалить! Башка огромная, а тупой болван, точно дерево деревянное! Зарруга!
— Доверься мне, солдат. Писарь заслужил кару. Пусть благодарит Ваагла, что легко отделался. И прекратите дрожать уже! — шикнула ведема на конвойных. — Мужчины вы, в конце-то концов, или кутята новорождённые?! — вновь оборотилась к Троону. — По ту сторону Фаргуга за подобные мысли неправедные гнить тебе вечно заживо в трясине зловонной червям на потребу!
— Ой-ёй-ёй! Ты что себе возомнила, нечисть чахлая? Надеешься, Ваагл Всевидящий за штучки ведьмакские тебе небеса обетованные уготовил? Ха! Брось свои мечты несбыточные, в одном гнилом болоте париться будем! — стражник, криво ухмыляясь в попытке хоть как-то сохранить бледноватое лицо, нарочито медленно, не без помощи соратников упихнул мечище в ножны за спиной. — Ладно уж, иди, разговаривай с этим своим… сраным пленником. Да смотри, не затягивай там! — вконец, видимо, на почве нервного стресса потеряв нюх, продолжил хамовато фиглярничать мастер Троон. — Торопимся мы… Посмотрим заодно, чего стоит ведьмино слово… Кстати, я тут подумал… Личико-то покажешь? …Хорошенькая? …Нет? …Да не больно-то и надо! Зарруга! Сглазишь ещё…
Напрашивается закономерный вопрос: а был ли выбор? По-моему, ничего иного ребятам, кроме как довериться… хм… нечисти чахлой, в сложившейся ситуации и не оставалось. Уж больно расклад сил тухлый, явно не в их пользу!
— Спасибо, солдат, что позволил не убивать вас, — ведьмин шёпот ироничен, насколько это вообще возможно. — Я отблагодарю. Верь мне.
Тишина исчезла столь же неожиданно, как и появилась. Дворняги, затеявши свару, скубились почём зря, лаяли, рычали, грызли друг дружку за разны болезные места. Ветрило взвыл с утроенной силой, отдуваясь, видимо, за мгновения вынужденного молчания. Всё окрест пришло в шумное движение, стучали ворота, гремели засовы, петли скрипели. Вороны, заброшенные небывалой подъёмною силой под самые рваные небеса, упёрто сопротивлялись распоясавшемуся вконец ветродую, каркали визгливо, словно умалишённые, пикировали, гадя с лёту прямёхонько на топчущуюся внизу честную компанию. И вот те на! — гражданин с тусклыми глазами опять начал сваливаться с тумбы…169 Ну что ты будешь делать, а?! Опять! Когда ж ему надоест-то, придурку? Зарруга, гааш! …Постойте-ка, постойте-ка! Сдаётся, где-то мы уже слышали про тумбу… Или матумбу? Чёрт побери, окончательно запутались! …Плагиат?! Так и есть, он, родимый, то есть Хармс! Что ж… Хармс так Хармс, пущай будет. Хороший человек добрым словом байку не испортит.
Лишь конвоиры — явно чужие на этом празднике жизни, — предусмотрительно укрывшись плащами от вороньих вражеских поползновений, молча ожидали скорейшего, желательно, хм… безболезненного окончания своего не в меру подзатянувшегося, весьма, весьма, согласитесь, событийного ночного дозора. И сквозь эту веселящую лающе-воюще-каркающе-гремящую какофонию всё явственней слышался Маршалу призывный шёпот колдуньи. Ближе и ближе. Казалось, не шла она — плыла в воздухе, едва касаясь зловонной жижи. Ног не замочила! Виданное ли дело, левитация наяву, вандаба?! Уж рядом, бисова душа, тянет, тянет ручонки к нему свои шаловливые! То ли удушить злонамерилась, то ли обнять. Хотя… Может, хоровод время пришло водить? Гм! Всяки разны казусы в рабочее время случаются.
Льнёт, точно Царевна-лягушонка к Ивану-царевичу. Только вот кому охота, скажите на милость, склизкое земноводное, к тому ж со стрелой в зубах, ротом трогать, а? Так ведь без огляду и подраниться немудрено! Юра, разумеется, инстинктивно пытался было избегнуть особо близких контактов третьего рода, куда там! Не отвертеться! Руки связаны — не отобьёшься, ноги в верёвке запутались — не сбежишь, сверху вороны поганые наседают — не улетишь! Да ещё эти её Стражи с добрыми красными глазами… Милейшие создания, доложусь я вам, просто душки! Попал, короче, наш пострел, как муравей под слониху.
С трепетом душевным ожидая очередных неприятностей, холодных мертвячьих прикосновений, вдруг ощутил вместо того неожиданно мягкое, доброе рукопожатие. От те на! Будто оказавшись на мгновенье в далёком детстве, глотнул тёплого парного молока из уветливых бабушкиных рук да картошечки навернул варёной, рассыпчатой с маслицем душистым, лучком репчатым и укропчиком! И пришло спокойствие. Столь неуместное здесь, в холодной промозглой брыдкой Пёсьей Промежности, где смерть и злоба правят бал, что сам поначалу усомнился! Карамба, нам в довесок ещё и кушать захотелось! Картошечки, понимаешь, Мандрака гааш! А нету её и взяться неоткуда… Время замерло, всё замерло… Лишь двое избранных, держась за руки, о чём-то беседовали неспешно.
— Кто ты, ведьма? Мы знакомы? — Юрины безуспешные попытки заглянуть под низко опущенный капюшон не увенчались успехом. — Почему в столь странном месте? Оригинальный антураж для первого свидания, не находишь? — продемонстрировал связанные руки. — И вообще, зачем мы здесь?
— Хм! Честно говоря, стоило огромных усилий затащить вас сюда, воин! Нда-а-а… Тяжёлые вы люди, и ты вовсе не исключение. Касаемо же места… Я тут неподалёку угол снимаю для своих старых друзей, — обвела руками слоняющихся подле здоровенных лохматых тварей. — А их, поверь, очень, очень трудно собрать воедино! И, самое главное, удерживать потом от всяческих глупостей. Но необходимо. Причём, как ни странно, именно тогда, когда в результате требуется всего лишь один из них. Избранный. Как ты уже, наверное, догадался, достопочтенные горожане в здравом уме сюда не суются, что, соответственно, практически сводит на нет риск нежелательных встреч. Провианту, опять-таки, в достатке, мальчишкам нет надобности никого убивать, чтобы поесть. А посему здесь самый безопасный район в городе. По крайней мере, для нас. Да и для тебя, воин, теперь тоже…
168
Manowar (от Man of war) — американская рок-группа, играющая в жанре хеви-метал. Официально занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая громкая концертная группа мира. Достижение зафиксировано на концерте в Ганновере в 1994 г. Рекорд был побит группой Kiss 15 июля 2009 года на концерте в Оттаве. Громкость звука составила 136 дБ.