Ставку особенно интересовали вопросы образования брешей во вражеской обороне, использования подвижных войск при развитии успеха из тактического в оперативный, место и время встречи передовых частей, создание внутреннего и внешнего фронтов окружения, взаимодействие соединений для достижения цели.
Главная роль в операции отводилась фронту Малиновского. Разговор шел долго. Один раз дверь из кабинета в приемную приоткрылась. Родион Яковлевич хотел было прибегнуть к помощи командующего артиллерией фронта генерал-полковника артиллерии Н. С. Фомина, по обошлось в последнюю минуту.
Ставке понравилось задуманное массирование сил и средств на решающих направлениях за счет смелого ослабления других участков. Например, на 16-километровой полосе прорыва 2-го Украинского фронта намечалось сосредоточить 76 процентов всех орудий и минометов и до 85 процентов танков и самоходных артиллерийских установок. Да и ширина прорыва здесь составляла двадцатую часть общей протяженности переднего края. Расчеты показали превосходство над врагом на направлении главного удара: в личном составе — в 4—8 раз, в артиллерии в 6—11, в танках и САУ — в 6 раз.
Услышав об этом, Сталин повеселел, зная, что для успешного наступления требуется не менее трехкратпого превосходства в силах и средствах, и сел на свое место у торцовой части стола. Напряжение спало. После обычной паузы он предложил Генеральному штабу срочно подготовить директиву фронтам о проведении новой наступательной операции согласно представленным планам. Они 28 вместе с картой в тот же день были доставлены в Генеральный штаб.
На обратном пути в самолете Малиновский поручил Н. С. Фомину сосредоточить для прорыва вражеской обороны на участке главной ударной группировки шесть с половиной тысяч орудий и минометов из десяти тысяч имевшихся.
Фомин пришелся по душе Родиону Яковлевичу. Знакомство началось с того, что Малиновский попросил его изложить свое мнение об использовании артиллерии в современной операции. Досконально изучив докладную, он сказал:
— Я собирался взять с собой из 3-го Украинского фронта командующего артиллерией М. И. Неделина. Теперь знаю, что этого делать пе следует.
И не ошибся. В Ясско-Кишиневской операции Н. С. Фомин проявил себя талантливым артиллеристом. А ведь в гимназические годы он мечтал стать художником: даже были выставки его работ. После ухода в отставку он вернется к мечте юности и напишет более ста полотеп, которые в 1981 году с успехом будут демонстрироваться в выставочном зале Центрального Дома Советской Армии.
Закончив подсчеты, командующий артиллерией доложил, что получилось 280 орудий на один километр в полосе ввода в прорыв танковой армии. Это по тем временам большая плотность.
В течение десяти суток к участку прорыва предстояло выдвинуть шесть артиллерийских дивизий, тридцать бригад и двадцать семь отдельных артчастей. В общей сложности до ста артиллерийских полков. Особенно беспокоила Фомина перегруппировка с левого крыла фронта, где противник имел возможность глубоко просматривать наши позиции. Дневные марши, естественно, исключались. Командующий был доволен. Оставалось по прибытии нацелить всех на проведение артподготовки по-новому, то есть не распределять артиллерию по целям, как было до этого, а заставить все стволы работать сообща. Сначала по первой траншее, потом по артпозициям, затем по команднонаблюдательным пунктам и так далее. Еще лучше, если все 280 орудий на километр фронта ударят по опорному пункту, который, допустим, запимает площадь 300 на 300 метров. Да если с переносом огня па другие цели на этот пункт ринется сразу 40—50 танков во время общей атаки, будет обеспечен полный успех.
Директива Ставки поступила следом. Началась интенсивная подготовка к действиям, начинка силами и средствами исходных районов. Координировал их представитель Ставки маршал С. К. Тимошенко. Войска главной ударпой группировки в составе 27, 52, 53-й общевойсковых, 6-й танковой армий и 18-го танкового корпуса готовились для прорыва, встречи с соединениями Толбухина и последующего продвижения на Фокшаны. Им предстояло рассечь противника. Правее расположилась 7-я гвардейская армия с конно-механизированной группой (5-й гвардейский кавалерийский и 23-й танковый корпуса) для нанесения вспомогательного удара со стороны Карпат. Эта группа предназначалась для создания падежного внешнего фронта окружения. Левее находилась 4-я гвардейская армия для наступления вдоль восточного берега реки Прут на Унгены. Она должна была захватить переправы, отбросить вражеские части и тем самым помочь остальным форсировать водную преграду с западной стороны для уничтожения окруженных. Армия целиком предназначалась для образования внутреннего фронта окружения на самых горячих точках. Наконец на крайнем правом крыле изготовилась 40-я армия для наступления на Тупилацы, Пятра с тем, чтобы гарантировать внешпий фронт окружения, отодвинув его на запад как можно дальше.
В первом эшелоне оперативного построения войск 2-го Украинского фронта справа палево располагались 40-я,
7-я гвардейская, 27, 52, 4-я гвардейская армии. 53-я армия выводилась во второй эшелон на направлении главного удара. За ними — 6-я танковая армия, три стрелковых,
5-й гвардейский кавалерийский, 18-й и 23-й танковые корпуса. Наличие сил и средств свидетельствует о том, что во фронте оставались еще довольно большие резервы. Кроме того, каждая армия имела свои собственные. Наземные войска поддерживала 5-я воздушная армия.
Успешно шла подготовка к операции и на 3-м Украинском фронте, расположившемся вдоль Днестра с севера на юг. Там все внимание сосредоточилось вокруг Кицкан-ского плацдарма, который был захвачен еще весной, когда фронтом командовал Родион Яковлевич. Отсюда и планировалось нанести главный удар. На уцелевшую высокую колокольню поднялся Толбухин, чтобы собственными глазами увидеть картину на важнейшем участке задуманного прорыва. И ничего на местности не заметил, так отлично была выполнена маскировка. Даже свои самолеты-разведчики, летающие для контроля, возвращались ни с чем. А ведь именно здесь разместилась усиленная армия. По ночам, используя переправы и подводный мост на Дпестре, прибывали части еще одной армии. В оперативной глубине фронта скрытно готовился к вводу в прорыв механизированный корпус.
Зато под Кишиневом, па стыке фронтов, подготовка велась открыто, на дорогах можно было заметить колонны танков, артиллерии, велись радиопереговоры. Противник так и не установил, что активность эта ложная. Даже тогда, когда операция началась и оборопа была прорвана, Фриснер все еще ждал главного удара на кишиневском направлении.
Расположить войска — полдела. Не менее важно было дообеспечение их боеприпасами и продовольствием в соответствии с задачами и ролью соединений. К ним тянулись с тыла необозримые линии вагонов, автомашин, повозок: все сновало и копошилось подобно огромному муравейнику. Подтягивались к переднему краю и развертывались медсанбаты и госпитали. Тыловые подразделения и части все выполняли добросовестно. Да и жесткого контроля побаивались: уж очень строго взыскивали старшие начальники за нарушение порядка и дисциплины. А в штабах управлений тыла фронтов и армий смотрели вперед — намечали новые границы уже на румынской территории, обдумывали перебазирование туда складов и развертывание станций снабжения.
Учеба во время подготовки операции приобрела более конкретный характер. Казалось бы, занятия накануне сражений! До них ли? Вот в том-то и дело, что каждый солдат, подразделение, часть должны были знать свой маневр — с чем и с кем придется взаимодействовать в наступлении. На практических занятиях по картам, схемам и визуально изучались балки, позиции, опорные пункты, оборонительные узлы с точки зрения обхода, лобовой атаки, подавления артиллерией и минометами.
Родион Яковлевич и Военный совет фронта надеялись на танки при прорыве вражеской обороны не менее, чем на артиллерию. Поэтому на командно-штабных занятиях они учили и требовали все выделенные сорок-пятьдесят единиц для каждой дивизии главного удара применить массировано и смело. Опыт показал, что, как правило, комапднр дивизии отдавал двенадцать танков одному полку. Столько же — другому. Около восемнадцати — второму эшелону. Пять оставлял у себя на всякий случай. С пими спокойнее. В свою очередь командиры полков оставляли по три, да командиры каждого батальона — по два. И в атакующей линии участвовало только двадцать пять. В первые минуты сгорало пять-восемь танков.