За атакующим эшелоном двинулись в болотистую долину реки Бахлуи инженерно-саперные части. Около полудня начальник инженерных войск фронта доложил:
— Товарищ командующий фронтом! Мосты готовы.
— Это хорошо! — радостно произнес Малиновский и вдруг вспомнил, как в начале войны чуть не погорел, доложив непроверенные данные о появлении перед фронтом его корпуса около двухсот вражеских танков. Это было в сорок первом в районе Скулян — рядом. В дапном же случае речь шла о запуске в прорыв танковой армии для развития успеха из тактического в оперативный. Поэтому он обратился к начальнику штаба фронта:
— Матвей Васильевич! Срочно проверь и доложи.
Все подтвердилось. Дан сигнал по радио и ракетами.
И в 12 часов танкисты отважного Кравченко снялись с позиций. Это был первый случай, когда танковая армия вводилась в прорыв в середине первого дпя наступления. Хорошо, что все время находилась в готовности номер один. Все сложилось как нельзя лучше. Малиновский, Захаров и другие военачальники видели своими глазами, как она мощно шагнула в прорыв. Дух захватило от радости.
— Товарищ Сталин! Введена армия Кравченко, все идет нормально,— доложил Малиновский, связавшись со Ставкой.
— Уверен в вашем успехе, товарищ Малиновский. Знаете, в резерве Ставки есть конно-механизированная группа Плиева. Может быть, вы ее возьмете к себе? Все отказываются. Конницу, что ли, никто не любит?..
— Вместо Кравченко, товарищ Сталин?
— Я вам этого не сказал.
— С удовольствием возьму, товарищ Сталин.
— Она вам пригодится, когда будете вести бой в районе Галаца
Конечно же, никому до Малиновского конно-механизированная группа Плиева не предлагалась. Командующие фронтами слишком хорошо знали героев-плиевцев, чтобы отказываться от них. Слова Сталина Родион Яковлевич расценил как намек па то, чему Ставка будет уделять главное внимание в ближайшее время.
Основные слагаемые начала операции были выполнены успешно. Напряжение па командном пункте спало, и Малиновский многозначительно сказал:
— Да, времена изменились бесповоротно в нашу пользу. Мы можем навязывать противнику свою волю более спокойно.
На 3-м Украинском фронте артиллерийская подготовка началась в восемь утра. Сто пять минут били орудия. Огонь переносился с одной на другую линию укреплений. Атака двух армий была решительной. Из-под Тирасполя па запад, к Пруту, рванулся механизированный корпус, чтобы встретиться в районе Хуши с передовыми силами танковой армии 2-го Украинского фронта.
Воины демонстрировали боевое мастерство, отвагу и мужество, решимость добиться успеха. В первых рядах шли политработники и коммунисты. В войска главных ударов разъехались члены военных советов фронтов и армий, работники политорганов, корреспонденты газет.
С неба эшелонами штурмовали и бомбили противника самолеты двух воздушных армий. Погода в тот день была идеальной для ударов с воздуха. Единственными помехами являлись дым и пыль.
Действиями флота и морской авиации было уничтожено тридцать семь и повреждено десять кораблей гитлеровцев. Порты Сулин и Констанца, где главным образом базировался флот фашистов, оказались парализованными. Решительные действия наших моряков отвлекли значительные силы врага.
Удары фронтов оказались неожиданными и мощными. Все, в том числе и связь, было моментально разрушено и парализовано. Динамичность сражения увлекла некоторых советских командиров к управлению частями и соединениями открытым текстом, что запрещалось. В то же время связистами 2-го Украинского фронта были подслушаны переговоры, которые свидетельствовали, что творилось в стане врага: «Сильное сосредоточение огня артиллерии, минометов, лафетных и тяжелых пехотных орудий в направлении главного удара наступления... Чувствуется налаженное взаимодействие с танками, авиацией... Нет связи с корпусами... Дивизии действуют самостоятельно...» — надрываясь, докладывал командующий 6-й немецкой армией Фриснеру. «Солдаты бросают оружие и как сумасшедшие бегут...— Так наведите порядок или вы не в состоянии это сделать?..— А вы сами попробуйте...— За последние слова вас следует расстрелять!..— В таком случае приезжайте сюда...» Или на другом участке: «Сопротивляться невозможно. Потери в людях огромные.,.— За-щпщайте позиции во что бы то ни стало!..— К вашему пожеланию прибавьте хотя бы полсотни солдат...— Это пе довод...— Как это не довод? Русские атакуют со всех сторон. Окружают...» — переговаривались в звене полк—дивизия.
Появление в прорыве танковой армии Кравченко оказалось полной неожиданностью для гитлеровцев. Танкисты увлекли за собой к третьей полосе вражеской обороны огромное количество пехоты, артиллерии при мощной поддержке авиации. Неотступно следовала оперативная группа с Малиновским. Захаров, оставаясь в штабе, принимал доклады командующих армиями и донесения от своих операторов. Где можно было, принимал решения, в остальных случаях связывался с командующим.
Солнце садилось. Но операция продолжалась на огромном пространстве. Штабы подвели первые итоги. Враг потерял девять дивизий. Фронты продвинулись на десять-шестнадцать километров. Это был большой успех.
Фриснер доносил в ставку Гитлера: «...Предпринятое советским командованием крупное наступление 20 августа подвергло неслыханному испытанию немецкие соединения, расположенные на румынской территории; 6-я и 8-я немецкие армии с самого начала поставлены в исключительно тяжелое положение; к вечеру, несмотря на ввод большого количества резервных частей, удалось лишь частично задержать наступление русских; они глубоко прорвали фронт и добились большого успеха на обоих участках; в течение 24 часов пять румынских дивизий оказались полностью уничтоженными, и вряд ли следует предполагать возможность использования танковой дивизии «Великая Румыния» 29.
Второй день был переломным. Войска Кравченко разбили противника на горном хребте Маре, взломав третью оборонительную полосу, и наступление фронта стало развиваться в более стремительном темпе.
Однако было бы удивительно, если бы вся операция проходила без сучка и задоринки. Не совсем удачно поначалу складывались дела в 52-й армии Коротеева, которая наступала на главном направлении своим правым флангом. Она с помощью 18-го танкового корпуса взяла Яссы. Планировалось ввести его в прорыв в первый день, но обстановка не позволила. Гитлеровское командование подклю-f
чило к контратакам три пехотные и одпу танковую дивизии. Необходимо было их перемолоть, сохранив корпус для развития успеха. С вводом танкистов в сражение наступление 52-й армии пошло веселее. А на правом крыле фронта был освобожден Тыргу-Фрумос.
К концу дня результаты оказались хорошими. Главпые силы Малиновского вышли на оперативный простор, расширив прорыв до шестидесяти пяти километров и сорока в глубину. На фронте Толбухина благодаря стремительным действиям 7-го механизированного корпуса и войск главной ударной группировки продвижение составило девяносто пять километров и тридцать в глубину. Образовался большой разрыв между 6-й немецкой и 3-й румынской армиями.
Ставка внимательно следила за ходом операции. Вечером 21 августа фронтам поступило распоряжение как можно быстрее выйти в район Хунги и соединиться. Разгадав этот замысел, немецко-фашистское командование попыталось 22 августа вывести силы с кишиневского выступа за Прут. Но было уже слишком поздно. Помешала 4-я гвардейская армия, которая, перейдя в этот день в наступление вдоль левого берега реки, овладела двумя переправами, продвинувшись на двадцать пять километров. Да и 18-й танковый корпус подошел к Хуши. На внешнем фронте взят Васлуй, и армия Кравченко устремилась на Бырлад. Дела гитлеровцев с каждым часом становились все хуже и хуже. Они недосчитались уже одиннадцати румынских и четырех своих дивизий только от действий соединений Малиновского, кроме того, лишились основных путей отхода на запад.