Разведкой было подтверждено, что противник по-прежнему располагает главные силы в центральных районах Маньчжурии и нет никаких признаков выдвижения войск к Большому Хпнгану.
И все же Р. Я. Малиновский не сразу принял решение. Его беспокоило то обстоятельство, что к началу наступления фронта, дата которого не была определена, японцы могут перегруппироваться. Предусмотрев на этот случай выдвижение вперед мотострелковых соединений, он решил вести танковую армию через Большой Хинган в первом эшелоне ударной группировки. Это ускорило бы темп наступления и обеспечило выполнение ближайшей задачи фронта на 5—10 дней раньше установленного срока для общевойсковых армий.
На случай выдвижения противника к Большому Хин-гану Родион Яковлевич увеличил состав танковой армии: к двум механизированным и одному танковому корпусам прибавил две мотострелковые дивизии, длительное время находившиеся на Дальнем Востоке и хорошо подготовленные для действий в условиях пустынной и горной местности; две самоходно-артиллерийские бригады и четыре отдельных танковых батальона (всего 1019 танков и САУ, 118 бронемашин, 945 полевых орудий и минометов, 1G5 зенитных орудий, 6489 автомашин и 948 мотоциклов) *.
Таким образом, с учетом использования 39-й армии в первом эшелоне и 53-й — во втором в ударную группировку было включено больше половины сил и средств фронта. Но расчетам командующего, они должны были на первом этапе операции преодолеть полосу пустынь и гор на глубину 400 километров, на втором — достичь района Чанчунь, Мукден, пройдя еще 300—400 километров.
Для этого 19 дивизий, 2 механизированных и танковый корпуса заняли выгодный исходный район в восточном выступе территории Монгольской Народной Республики в готовности к действиям по кратчайшему пути до перевалов через суровый и грозный Большой Хинган в центральные районы Маньчжурии.
На правом крыле фронта (калганское направление) изготовились конно-механизированная группа советско-монгольских войск и 17-я общевойсковая армия для действий вдоль дорог (по наиболее доступной местности), которые выводили к жизненно важным центрам Внутренней Монголии и Маньчжурии; при этом конно-механизированная группа нацеливалась на Долоннор, Жэхэ, а 17-я общевойсковая армия — вдоль дороги на Чифын между конномеханизированной группой и ударной группировкой, фактически являясь ее составной частью.
На левом крыле (хайларское направление) была развернута 36-я армия. Ее главные силы заняли исходное положение в районе Староцурухайтуй, реки Урулюнгуй, то есть на направлении, наиболее выгодном для форсирования реки Аргунь и выводящем с востока к городу Хай-лар в обход Маньчжурско-Чжалайнорского укрепленного района.
В целом Забайкальский фронт должеп был соединиться с главными силами 1-го Дальневосточного в районе Чанчунь, Мукден с задачей совместно с 2-м Дальневосточным окружить и упичтожить главные силы Квантупской армии.
Наступление 36-й армии па хайларском и копно-меха-гшзировапной группы па калганском направлениях имело задачей прочно обеспечить фланги ударной группировки фронта, а 17-я армия, в свою очередь, должна была составить ее правый фланг.
Ставка ВГК и Генеральный штаб согласились с решением Малиновского. Командование фронта приступило к выдвижению войск в районы сосредоточения, их боевому и материально-техническому обеспечению.
Переброска 39-й армии генерала И. И. Людникова из райопа Кенигсберга, 53-й — генерала И. М. Манагарова и
6-й гвардейской тапковой армии генерала А. Г. Кравченко из-под Праги осуществлялась на расстоянии 9—12 тысяч километров по единственной Транссибирской железнодорожной магистрали. В район восточнее Байкала до Читы по железной дороге ежедневно в среднем подавалось до 15 пар поездов в июне и до 11 — в июле. Дальше участок базирования Забайкальского фронта от Карымской до Чойбалсана пропускал не более 8 пар поездов в сутки. Чтобы уложиться в сроки по сосредоточению и развертыванию войск, в Иркутск и Карымскую были высланы специальные группы офицеров, которые определяли, какие части должны следовать до Чойбалсана по железной дороге, а какие — выгружаться между Читой и Карымской для движения своим ходом (моторизованные части и артиллерия на мехтяге). В Чойбалсане те и другие соединялись и выдвигались в район сосредоточения. Идущие своим ходом войска покрывали 600—900 километров по безводным забайкальским и монгольским степям, что вызывало большой перерасход горючего. Но другого выхода не было. Решение такое оправдано, сроки сосредоточения выдержаны.
Насколько серьезно стоял вопрос материального обеспечения войск, свидетельствует личпая тетрадь командующего Г Родион Яковлевич с 30 июля по 20 августа ежедневно контролировал количество прибывших грузов и убывших в армии напрямую или из фронтовых складов. Учет велся в эшелонах, вагонах, платформах, цистернах, машинах, самолетах, тонпах и штуках — в зависимости от их характера. Например, 31 июля 1945 года записано: «План — 20 эш. I. Всего прибыло — 21. Из них: оперативных — 9, снабженческих — 6 (374 вагона), смешанных — 1S0
6. II. Отправлено: по узкоколейке (всего— 155 вагонов), из них: а) Кравченко: боеприпасов — 39 вагонов, продовольствия — 20, горючего — 36; б) Худякову: боеприпасов — 20 вагонов... По грунту: ... в) Людникову (своим автотранспортом): продфураж — 172 автомашины, горючее — 56 автомашин...» *.
Судя по записям, Р. Я. Малиновского тревожило обеспечение войск, особенно танковой армии горюче-смазочными материалами. Так, уже в ходе боев для 6-й гвардейской танковой армии 12 августа 1945 года отправлено: самолетами: автобензина 35 тонн, дизтоплива 32 тонны, масла 10 тонн; автотранспортом: автобензина 158 тони, дизтоплива 102 тонны, масла 107 тонн... 2. Из тетради видно, что с 16 августа горюче-смазочные материалы в далеко ушедшие вперед войска доставлялись только по воздуху.
Командование беспокоил вопрос скрытности, но сохранить в полной тайне от японцев переброску огромного количества войск и материалов через всю Сибирь но одпой железной дороге, пусть даже под видом передвижения демобилизованных воинов и перегруппировки танковой армии, было невозможно. Тем более что в Чите находилось японское консульство, которое наблюдало движение воинских эшелонов и транспортов к грапице, а в пограничном советско-маньчжурском районе были установлены мощные подзорные трубы и специальные команды наблюдали за нашей стороной. Число таких постов на севере и против Внешней Монголии достигло 40 3.
Но от противника важно было сохранить в тайне направление главного удара. С этой целью Родион Яковлевич подписал ряд приказов для осуществления следующих мероприятий: отселялось все гражданское монгольское население из приграничной полосы в глубь республики; радиостанции не работали; заранее производились командирские рекогносцировки; были взяты под охрану фропто-вые и армейские коммуникации. В самом начале планирования операции Р. Я. Малиновский приказал начальнику штаба фронта строго выполнять директиву Ставки ВГК, которая допускала к разработке плана в полном объеме только Военпый совет и начальника оперативного управления. Начальники родов войск и служб ознакамливались лишь со своими вопросами. Маршал ставил задачи коман-
' ЦАМО. Ф. 19а. Оп. 1331. Д. 149. Л. 1—50.
2 Там же.
3 Там же. Оп. 283. Д. 1. Л. 21.
дующим армиями лично, без вручения письменных директив. Вся документация хранилась в сейфе Малиновского, а планы армейских операций — в сейфах командующих армиями. Переписка и переговоры с начальником Генерального штаба по вопросам, связанным с операцией, велись только через Родиона Яковлевича.
Принятые меры дали положительные результаты. «Японцам так и не удалось получить информации, достаточной для представления о передвижениях Красной Армии па Дальнем Востоке» ',— подтвердил позже военнопленный японский генерал Мацумура.
Примерно в это же время в штабе Квантунской армии было проведено секретное совещание. В нем принимали участие командующие 3-м фронтом Усироку и 44-й армией Хонго из Мукдена, 4-й отдельной армией Чэмура из Цицикара, 30-й и 2-й воздушной армиями из Чанчуня 3637.