Чудеса, творимые Наполеоном и его маршалами, держат в напряжении их супруг, страдающих от одиночества в парижских особняках. «За чашкой чая мы обсуждаем очередную победу», — пишет герцогиня д’Абрантес.
В конце 1806 года Гортензия, ставшая королевой Голландии, находится вместе с матерью, императрицей Жозефиной, в Майнце. Там они устраивают балы в честь молодых военных, отправляющихся на другой берег Рейна, чтобы догнать Великую армию, либо возвращающихся оттуда. Гортензия считает своим долгом подбодрить молодых солдат и офицеров, которые завтра, возможно, погибнут за Францию. Она никогда не забывает поделиться последними новостями с супругой маршала Нея, которая беспокоится всякий раз, когда запаздывают письма или победные сводки. Как в такие минуты избежать ужасной мысли о верховом курьере, достающем из седельной сумки мятое страшное извещение? «Дорогая Эгле, Магдебург с двадцатитысячным гарнизоном и восемьюстами пушками сдался, — сообщает Гортензия. — В следующем “Бюллетене” мы узнаем подробности. Судя по тому, что пишут сегодня, штурма не было, значит, тебе не о чем беспокоиться».{151}
Молниеносная война, выигранная, едва начавшись, сменяется изнуряющим маршем, неопределённостью в отношениях с русскими. Наполеон увяз в Польше.
Нейденбург, январь 1807 года. Бледный и помятый Ней, недовольно ворча, шагает из утла в угол в тесной комнате, которую он занял в здании местной управы. Шум, доносящийся из соседнего зала, где расположились его адъютанты, никакие помогает успокоиться. За стеной играют в карты. Слышен смех выигрывающих, протесты проигрывающих и даже звуки военной трубы. Ней никогда не отличался мягкостью. Он, как «мелкий мстительный начальник», мысленно смакует наказание за этот шум, который донимает его уже две недели. Он терпит, чтобы объявить о санкциях в тот момент, когда подчинённые ждут наказания меньше всего.{152} Желая поддержать престиж своего звания и избежать любой фамильярности в отношениях с подчинёнными, маршал никогда не проводит с ними часы отдыха. Последние месяцы его поведение стало ещё более высокомерным, в голосе добавилось властности. Когда он холодно и пристально смотрит на удивлённого собеседника, взгляд становится почти благородным. Не без гордости он воспринимает одиннадцать пушечных залпов, которыми в соответствии с имперским протоколом следует приветствовать появление маршала.
Но гордый и вспыльчивый Ней сейчас думает о другом, он чувствует себя почти бессильным. Победный пьянящий ветер, больше не развевает его боевые знамёна. Триумфатор Эльхингена раздражён инструкциями Императора относительно зимних квартир. Его желание стереть воспоминания о преждевременной атаке при Йене превращается в наваждение. Ему мало поздравлений Наполеона по случаю взятия Торна 6 декабря. Невелико удовлетворение от того, что 26-го того же месяца он выбил прусские войска генерала Лестока из города Зольдау, который считался неприступным по той причине, что со всех сторон защищен болотами. Выходит, что он форсировал Вислу, которая в восемь раз шире Сены, лишь для того, чтобы застрять в этом пропащем месте, отведённом его войскам. Раздражённый последнее время ещё и тем, что командующим назначен Бессьер и что он, Ней, должен отчитываться перед Бернадотом, маршал лелеет надежду первым войти в Кенигсберг и таким образом установить французское господство на берегах Балтики. Ну, а русские? Их мы раньше весны не встретим… Вперёд!
Войска Нея проходят на сто километров дальше, чем было приказано. Маршал берет на себя серьёзную ответственность и поручает Кольберу, командиру своего авангарда, предложить пруссакам перемирие, на что немедленно реагирует король Фридрих Вильгельм:[44] «Последняя инициатива французов объясняется их затруднениями. Они хотят получить передышку на непривычное для их войск холодное время года».{153}
Две фигуры, Наполеон и Жомини, склонились над картой. На повестке дня — беспорядочные инициативы Нея. Перечитывая прибывшие донесения Нея, Император не верит своим глазам. Он кипит от возмущения: «Он кто такой, ваш маршал Ней? Вы представляете, в какое положение он меня ставит? Вместе со своим корпусом он покидает Млаву. И мы теперь не знаем, что с ним произошло. Вот так он понимает войну! Идите и постарайтесь его найти. Скажите ему, что я не нуждаюсь в гусарах 1793 года. Пусть он со своей лёгкой бригадой идёт куда угодно! Но он мне головой отвечает за десять пехотных полков, которые я ему доверил».{154}