С этого момента слово «отступление», казалось бы, наполненное негативным смыслом, становится комплиментом, когда его упоминают рядом с именем Нея. Отступление — это его конёк! Нам это известно ещё по Гуттштадту, теперь — подтверждение в Португалии, а в будущем — в России.
Успешные сражения при Помбале и Рединье 11 и 12 марта заставляют нас забыть его скверный характер и трагические последствия его распрей с маршалами, которые поставлены им командовать. Англичане покинули свои траншеи, чтобы преследовать отступающие французские колонны. Тут Ней умело располагает свои полки, опытным взглядом определяет направления передвижения и, гарцуя на белом коне, призывает солдат бороться за каждую пядь земли:
— Егеря, если вы сейчас же не заставите врага отступить, то обесчестите себя и навсегда потеряете репутацию героев!
В Рединье Ней нисколько не смущён численным превосходством армии Веллингтона. Он удерживает позиции с 6 часов утра до полудня, его артиллерия сильно прореживает ряды неприятеля. Позже под давлением превосходящих сил он всё же отдаёт сигнал к отступлению. Англичане тут же занимают высоты, надеясь оттуда бить по французам, скопившимся у моста, но ихждёт неприятный сюрприз. Предусмотрительный Ней заранее оставил в засаде два батальона для встречи англичан. Возбуждённый маршал обращается к генералу Шарбоннелю:
— Чёрт побери, генерал! Почему молчит ваша артиллерия? — и тут же спохватывается:
— Пардон, генерал! Я был не прав.
Пока интенсивный и мощный обстрел сдерживает противника, желающего спуститься к Рединье, войска Нея отходят в шахматном порядке, будто на параде, и без потерь, умело воспользовавшись всеми особенностями рельефа, и в Кондейше соединяются с основными силами армии. «Это был захватывающий спектакль! — восклицал маршал. — Армию из 25 000 англичан и ещё большего числа португальцев постоянно отбрасывал шеститысячный корпус!»{263}
Ободрённый своими успехами, Ней всё более жёстко критикует командующего, который упорно не хочет уходить в Испанию. Из-за того, что войска Нея слишком рано покинули Кондейшу, Массена со всем своим штабом едва не был захвачен противником. Этот инцидент доводит до предела ярость князя Эсслингского, уверенного, что Ней специально ушёл из Кондейши, чтобы подвергнуть его опасности. Дальше хуже: Ней делает ещё один шаг к откровенному неповиновению, категорически отказываясь оставаться в Португалии. 22 марта 1811 года Массена решает отстранить Нея от командования корпусом и отослать его в Париж.{264} Наконец-то, самое время! Этот уход не назовёшь самым славным, хорошо в нем лишь то, что Ней больше не участвует в Испанской войне, на которой он провёл два с половиной года под командованием Сульта и Массены, так и не добившись желаемых результатов. Эта самая продолжительная кампания Нея, его самое тяжёлое воспоминание. Ведь если бы не события на Иберийском полуострове, то он был бы при Ваграме.
Многие историки связывают неудачи в Испании с посредственными способностями маршалов, которые, по их мнению, в отсутствие Наполеона теряли половину своей полководческой ценности. Но не следует упускать из вида ошибочные расчёты Императора: цели, разработанные по картам в салонах Тюильри, были слишком удалены от театра военных действий. Средства, которые Наполеон предоставил своим военачальникам, не соответствовали поставленным задачам.
Как примет повелитель мятежного подчинённого? Опала? «Можете говорить со мной откровенно, — замечает ему Бертье на другой день после скандала. — Несмотря на заслуженные симпатию и уважение Императора к князю Эсслингскому, к вашему донесению Наполеон отнесётся с большим интересом».{265} Маршал никогда не раскаивался ни в одном из своих письменных объяснений, направленных Наполеону: «Мой характер заставляет меня просить отдыха, который, как мне кажется, я заслужил». Он намерен отказаться от дальнейшей военной карьеры, если ему предоставят отпуск.{266}
В Сен-Клу, прикрываясь рукой или веером, свет обсуждает взаимную ненависть Нея и Массены. Через несколько недель оба маршала встретятся у Императора, где каждый попытается обвинить другого в неудаче португальской экспедиции. Как раз в это время Наполеон становится счастливым отцом: Мария-Луиза дарит ему сына. Император не наказал своих маршалов, но впредь он будет держать Массену подальше от передовой. А Ней?
Император не может лишить Великую армию столь храброго военачальника, как герцог Эльхингенский, особенно после гибели при Эсслинге Ланна, такого же храбреца. Он не перестаёт доверять ему, продолжает в какой-то мере восхищаться его невообразимой отвагой, благодаря которой немало французских солдат, обречённых на гибель в русской пурге, как будто благодаря чуду, перейдут через покрытые льдом воды Немана. Именно благодаря кампании 1812 года сложится репутация Рыжегривого Льва.