Я доехал на метро до «Библиотеки имени Ленина», а там до улицы Грановского, 3, где жили известные стране люди, рукой подать.
— Вы к кому?.. Ах, к Константину Константиновичу! — выглянула из каморки при входе консьержка. — Он предупредил.
По устланной на лестнице ковровой дорожке я поднялся на второй этаж. Напротив жил Молотов, а выше — маршал Конев.
Дверь открыл отец. Его вид поразил меня: лицо зеленое, изможденное, голос изменился: его пожирал рак.
— Пойдем на кухню. Я уже приготовил завтрак. — И стал разливать чай.
— Ну что вы, папа. Дайте… — засуетился было я, но он отстранил меня.
— Ты — гость, я — хозяин. — Подал тарелку с едой. — Как мама? Все еще в Анапе? Не болеет?
Я рассказал о ней, сообщил, что собирается переехать в Киев.
— Передавай привет. Пусть бережет себя… — Потом он предложил чем-либо мне помочь, но я отказался, ответил, что с делами справляюсь сам.
— Ну, как знаешь. А то не стесняйся!
Разговор мы продолжили в его кабинете. Светлый, с книжными полками, удобными креслами, кабинет был любимым местом отца. Здесь он работал или подолгу вел беседу, дымя сигаретой.
На этот раз я не почувствовал обычного уюта. На табуретах сложены папки с завязанными тесемочками. У стола в корзине ворох клочков бумаги. Любимое им конское седло на подставке, на котором он часто восседал, задвинуто в дальний угол. Заметив мое удивление, с виноватой улыбкой произнес:
— Решил, пока один, разобрать бумаги. — Тяжело вздохнув, продолжил: — Всему, Виктор, есть конец. Всему.
Он перевел взгляд на стол. На нем, с обвисшими краями, лежала карта с изображением обстановки и динамики какой-то фронтовой операции. Отец любил работать с картой: что-то на ней высчитывал, размышлял.
— И на этот раз на карте лежала коробка с карандашами «Тактика», командирская линейка, лупа для чтения мелких шрифтов, этот вот циркуль, — Виктор Константинович указал на измеритель, который я держал в руках.
— Бери, сын, все это. Тебе как офицеру пригодится. А мне уже ни к чему, — сказал он негромко. В его голосе слышалась отрешенность. Я хотел было отказаться, но, взглянув в его глаза, без привычного живого блеска, понял его.
— Бери, — негромко произнес он и сухой длиннопалой ладонью подвинул ко мне все, что предлагал.
— Вот так и попали ко мне фронтовые вещи отца, — заключил Виктор Константинович. — А ржавчину, что на иглах измерителя, снять проще простого. Наждачкой следует зачистить.
ТЯЖКИЕ РАЗДУМЬЯ
Оценивая блестящие способности комкора Рокоссовского, командующий Юго-Западным направлением рекомендовал направить его на Западный фронт, против главной группировки врага.
Не задерживаясь в штабе Юго-Западного фронта, Константин Константинович поспешил на вызов в Москву. Глядя на ускользающий под колеса асфальт дороги, он вспоминал события минувших трех недель, тревожную, бесконечно долгую ночь на 22 июня. На плечи комкора тогда разом навалились десятки чрезвычайно важных дел.
Вспомнились первые бои под Луцком и Новоград-Волынском, где его 9-й механизированный корпус изрядно «пошерстил» немцев, нанес им немалые потери. Многие солдаты и командиры отличились в боях, удостоились правительственных наград. Четвертый орден Красного Знамени вручили и ему, командиру корпуса Рокоссовскому.
А потом пришло распоряжение Ставки о назначении его командующим армией на Западном фронте…
И опять одолевали тяжелые раздумья. Почему Красная Армия потерпела такое тяжелое поражение в начальный период войны? Почему наши главные силы не успели по реальным расчетам Генерального штаба вовремя развернуться и нанести контрудар, который бы остановил продвижение врага?
«Приходилось слышать и читать во многих трудах военного характера, издаваемых у нас в послеоктябрьский период, острую критику русского генералитета, в том числе и русского Генерального штаба, обвинявшихся в тупоумии, бездарности, самодурстве и прочем. Но, вспоминая начало первой мировой войны и изучая план русского Генерального штаба, составленный до ее начала, я убедился в обратном, — писал Рокоссовский. — Этот план был составлен именно с учетом всех реальных особенностей, могущих оказать то или иное влияние на сроки готовности, сосредоточения и развертывания главных сил. Им предусматривались сравнительные возможности России и Германии быстро отмобилизоваться и сосредоточить на границе свои главные силы…