1934 год. «Тактически, оперативно подготовлен, обладает боевой инициативой. Отлично владеет конным делом…»
В 1936 году за успехи в боевой подготовке подчиненного соединения Рокоссовский награждается высшей правительственной наградой — орденом Ленина.
В начале 1936 года Рокоссовского перевели из Забайкалья в Псков, где он принял командование 5-м кавалерийским корпусом, входившим в состав Ленинградского военного округа. В короткий срок он зарекомендовал себя в новой должности весьма положительно.
В аттестации отмечалось: «За полгода пребывания в округе на должности комкора 5-го кавкорпуса показал умение быстро поднять боевую подготовку вновь сформированных дивизий. На маневрах дивизии действовали удовлетворительно. Сам комдив Рокоссовский показал вполне хорошее умение разобраться в оперативной обстановке и провести операцию. Очень ценный растущий командир. Должности командира кавалерийского корпуса соответствует вполне. Достоин присвоения звания комкора. Комвойсками ЛВО — командарм 1-го ранга — Б. Шапошников».
Да, аттестацию подписал тот самый Борис Михайлович Шапошников, который вскоре стал маршалом и начальником Генерального штаба, первейший знаток военной науки, авторитет которого признавал сам Сталин.
Однако в августе 1937 года Константин Константинович, став жертвой клеветы, был арестован. Его обвиняли в связях с польской и японской разведками, во враждебной деятельности и других антиправительственных деяниях. Доказать абсурдность обвинения не было никакой возможности. Ловкачи из НКВД дело стряпали умело.
Сын Рокоссовского Виктор Константинович рассказал, как в глухую осеннюю ночь 1937 года его, десятилетнего мальчугана, разбудил настойчивый стук в дверь. Они тогда с матерью жили в Иркутске.
— Кто там? Что надо? — дрогнувшим голосом спросила Людвига Викторовна.
— Открой, Люда! — послышался голос соседки. — Нужно передать тебе кое-что.
Загремела защелка, и в комнату вместе с соседкой и дворником вошли незнакомые люди в овчиных полушубках, форменных фуражках, отливающих блеском хромовых сапогах.
— Вот ордер на производство обыска, — сказал один, показывая бумажку. — А они, — указал на соседку и дворника, — понятые, свидетели, стало быть. Есть ли что в квартире, принадлежащее Константину Рокоссовскому?
Мать достала из верхнего ящика стола плоский браунинг отца, молча подала.
— И это все?
— Он с семьей живет в Пскове, там его квартира, в ней и ищите, — ответила мать.
— Мы уже там были, решили проверить здесь.
С привычной тщательностью они перебирали содержимое ящиков старого комода, перетряхивали постели, перелистывали книги, даже учебники Виктора, обстучали подоконники и половицы пола.
Виктор с испугом наблюдал за происходящим. Никак не мог понять, почему эти военные люди так недобро настроены против отца, которого все мальчишки двора считали героем гражданской войны, преданным Родине красным командиром.
Уходя, старший с напускным сочувствием сказал матери:
— Вам бы впору, гражданка Брыловская, написать заявление в осуждение предательской деятельности врага народа Рокоссовского. Так для вас будет лучше. Да и нелишне бы сменить сыну фамилию.
— Ничего делать не буду, — решительно ответила мать. — Чему быть, того не миновать.
На следующий день к дому подкатил автомобиль с грузчиками. Старший из них зачитал матери постановление о конфискации имущества. Она начала было возражать, но тот, не слушая, приказал выносить из квартиры указанные в списке вещи. Виктор помнил, как со стены над его кроватью сорвали ковер, сшитый из оленьих шкур, вылили из аквариума воду вместе с рыбками. Вынося опорожненную емкость, один из грузчиков посетовал:
— И с этим добром нам еще возиться…
— А мы сделаем так, — ответил другой и ударил камнем по аквариуму. Осколки со звоном разлетелись. — Вот и избавились.
Потом заявился домоуправ, сказал, чтобы в течение дня квартиру освободили.
— Куда же нам идти? — со слезами на глазах спросила мать.
— Это нас не касается. Квартира предназначена очередному жильцу.
И директор театра, где работала мать, сказал, что в связи с сокращением штата она увольняется.
Такие удары судьбы могла выдержать не всякая женщина. Еще через два дня Людвига Викторовна с Виктором сели на московский поезд. Они возвратились в родной Смоленск.
Почти три года находился Константин Константинович под арестом в печально знаменитых петербургских «Крестах». Для будущего полководца это было тяжелое, вычеркнутое из жизни время.