— Что так поздно? — спросил подполковник.
— На переправе через Дон задержался. Едва пробился.
Он достал и передал конверт с подписью командира бригады полковника Микрюкова, удостоверявшего получение в 23.00 19 ноября находившегося в этом конверте документа.
— Товарищ подполковник, разрешите узнать какая обстановка?
— Нелегкая, лейтенант. Вот, смотри карту.
Тут зазвонил телефон, и подполковник стал объяснять, где находится какая-то войсковая часть.
Гаврилюк увидел на карте синие скобки неприятельского боевого порядка у станицы Нижне-Гниловской и села Щепкина. Это же совсем у окраины, — холодея, подумал он.
— Ну, разобрался? — кладя трубку, спросил подполковник. — Отметь на моей карте, где располагается штаб вашей бригады.
— На южной окраине Батайска… Вот… здесь. — лейтенант поставил карандашом точку.
— Ну, спасибо, товарищ лейтенант.
— Я уже не лейтенант… старший лейтенант.
— Что? Присвоили звание?
— Только что командир бригады объявил, когда я вручал ему пакет.
— Поздравляю, старший лейтенант! Жалко, что обстановка не позволяет отметить, а то бы пришел… Ты вот что, старший лейтенант, утром прибей к дверям комнаты табличку. А то приходится вас искать. «Офицеры связи» — так и напиши…
Светя фонариком, Гаврилюк нашел комнату, где находились офицеры связи от частей армии. В комнате, заставленной голыми кроватями, все уже спали, прямо в шинелях, не разуваясь, подложив под голову противогазную сумку. Его кровать оказалась занятой незнакомым офицером. Он хотел его разбудить, но увидел, что кровать капитана Петрова свободна, и прошел к ней.
Неторопливо сбросил сумку, противогаз, снял снаряжение с пистолетом и лег, испытывая усталость. Уж какой беспокойный был сегодня день! В памяти всплыло, как утром, при выезде с новым заданием, он и капитан Петров, на чьей кровати он сейчас лежал, попали под бомбежку…
Они тогда только получили пакеты, как с улицы послышались гудки и вой сирен: воздушная тревога! Захлопали двери, затопали по коридору и лестнице сапоги.
Первым бежал к выходу Петров, за ним Гаврилюк. Они были на лестнице, когда где-то вблизи громыхнуло. Зазвенели стекла, под ногами вздрогнуло. Они выбежали на улицу, и их оглушил гул низко летящих самолетов, пальба, крики людей. Снова загремел взрыв. На этот раз бомба упала за углом, ближе к городскому саду, где стояли автомобили и мотоциклы.
— Бежим! — артиллерист рванулся к стоянке.
Но тут опять послышался нарастающий вой.
— Ложись! — крикнул Гаврилюк и распластался на асфальте.
Воздух рвануло, над головой взвизгнули осколки, дробью ударили о стену здания.
Гаврилюк поднялся, но артиллерист лежал.
— Капитан! Петров! Да вставай же!
По черному асфальту бежала алая струйка…
И еще вспомнилось, как сегодня полковник, поздравляя со званием, пожал руку и сказал:
— Желаю вам хорошей службы и успеха в делах, товарищ доцент.
Последнее он произнес уважительно, с усталой улыбкой. Старший лейтенант был доцентом Ростовского университета, имел ученую степень кандидата наук и определенно был «самым ученым» во всей бригаде, части которой дислоцировались в разных местах Северного Кавказа.
Был он призван на второй день войны. Уходя из дому, захватил с собой самое необходимое, уместившееся в портфеле, с которым ходил на лекции. Был в полной уверенности, что война продлится недели две, от силы месяц, но никак не больше.
В тот же день, одев форму, он прибыл в штаб бригады, в один из его отделов. А в октябре его направили в штаб 56-й армии офицером связи.
В штабе армии находились офицеры от всех дивизий и бригад. Немолодой старший лейтенант Сергин был из 31-й дивизии. Молоденький лейтенант — моряк держал связь с речниками флотилии; капитан — железнодорожник — с управлением дороги. Танкиста из 6-й бригады, прибывшей недавно из Ирана, все называли Иваном. У него было улыбчивое и добродушное лицо. Еще были два кавалериста.
Служба офицера связи заключалась не только в доставке боевых документов и распоряжений. Несколько раз Федору Яковлевичу пришлось помогать оперативному дежурному в его нелегком деле, перечерчивать карты, ездить на охрану городских объектов, выяснять обстановку на отдельных прифронтовых участках.
А в штабе, между тем, шла напряженная работа. В кабинетах писали боевые приказы, распоряжения, стучали машинки, тренькали звонки телефонов.
Среди ночи подняли двух кавалеристов, спавших на койках неподалеку от входа. Потом разбудили Сергина, и он умчался к своей 31-й дивизии. Заявился лишь утром. И железнодорожник побывал на вокзале. А Гаврилюка не трогали. Его время еще не подошло…