Разбираясь с кадровым составом Вооруженных Сил, новый замминистра выявил и то, что тысячи генералов и офицеров не служили в Министерстве обороны, а числились в Совмине СССР, различных министерствах, научных учреждениях, партийных органах. Язов представил министру обороны записку, получил «добро» и начал действовать. Но в этом направлении достичь ощутимых результатов не удалось — сложившаяся система оказалась достаточно прочной и разрушить ее было непросто.
О принципах, которые отстаивал новый начальник ГУКа, некоторое представление дает его доклад 15 мая 1987 года на заседании Коллегии Министерства. Докладывая об итогах аттестования офицеров, Язов не скрывал, что в Вооруженных Силах не обеспечен поворот к конкретному человеку. Иные начальники идут даже на выдвижение недостойных офицеров на вышестоящие должности, только бы не работать с ними.
«Крайне опасным, — предупреждал начальник ГУКа, — продолжает оставаться снижение значения в службе моральных стимулов, рост протекционизма, потребительства и приспособленчества. При этом отличительным свойством этих негативных явлений предстает цепкость и адаптированность к различным мерам, которые принимаются к их искоренению».
Язов не был бы Язовым, если бы тут же не предложил пути решения кадровых вопросов. Характерно, что акцент он сделал на гласность и демократизм, не очень «модных» тогда в Вооруженных Силах. Он предложил создать постоянно действующие аттестационные комиссии, на предварительной стадии решения привлекать к рассмотрению кандидатур максимально широкий круг лиц. Начальник ГУКа предложил оценивать кадры по их отношению к перестройке, по реальным результатам в ее осуществлении. Вряд ли все это понравилось тогдашним членам Коллегии.
Деятельность Дмитрия Тимофеевича на посту главы кадровых структур военного ведомства была известна М. С. Горбачеву, и не только из официальных источников, но и от своего младшего брата, работавшего в Главном управлении кадров МО СССР на скромной должности, в звании подполковника. Эта деятельность импонировала политическому лидеру страны, в Язове он видел своего единомышленника.
Тринадцатый министр обороны СССР
…Тяжело поднялся из кресла, вновь стал мерить шагами кабинет. Как же так, ведь не врали доклады: рейтинг Горбачева действительно давно упал, о неспособности Президента остановить нарастание кризисных процессов в обществе говорили и с парламентской трибуны, и в очередях за самым необходимым. Так почему же не поддержали их — членов ГКЧП, попытавшихся осуществить то, что у всех было на языке? Почему? Почему пошли за Ельциным? В подсознании вертелась мысль, что на защиту Белого дома встали прежде всего представители нарождающегося класса предпринимателей, те, кому «засветила» легкая жизнь, большие деньги. Но только ли в этом дело?
Присел за стол, подвинув лист бумаги, попробовал набросать несколько мыслей. Может, плохо объяснили свои цели людям, и те не уловили существенной разницы между прежней линией Горбачева и курсом нового руководства? А может, народ, не желающий Горбачева, не хочет видеть в качестве «рулевых» и Янаева, Павлова?.. И его, Язова?..
В раздражении смял лист, швырнул его в корзину. Интуиция, беспокоившая накануне «акции», его не подвела. Все последние перед 19 августа дни, а особенно ночи — мучили сомнения. Днем проще — захватывала текучка. Вечером, вернувшись домой, стремился шутками приободрить искалеченную в недавней автомобильной катастрофе Эмму Евгеньевну, за ужином обменивался с женой житейскими проблемами. Просмотрев вечерние газеты, отправлялся спать.
И здесь начиналось самое неприятное. Сон не шел. В голову лезли тревожные мысли. Думал ли, допускал ли, что когда-нибудь придет такое время, что он, министр обороны, выступит против своего Верховного Главнокомандующего, политика, бездействие которого все больше и больше заводило страну в тупик?
Если бы ему нечто подобное сказали в 1987 году, он бы счел это за злую шутку. Тот год был его годом, и гороскоп благоволил к нему. Он стал министром обороны, правда… тринадцатым по счету в 70-летней советской истории. «Несчастливое» число оказалось в конце концов роковым…
Вероятно, мало кто из неизбалованных тогда гласностью советских людей сразу обратил внимание на сообщение ТАСС, появившееся в газетах 30 мая 1987 года. Вытесненная с первых полос огромным снимком советской делегации, участвовавшей в берлинском совещании Политического консультативного комитета государств — участников Варшавского Договора (в нее входил и министр обороны С. Л. Соколов), и текстами принятых там документов, «тассовка» была набрана мелким шрифтом и состояла всего из нескольких десятков слов. Как выяснилось позднее, ее размеры явно не соответствовали тем огромным последствиям, которые вызвала содержавшаяся там информация: «28 мая 1987 г. днем в районе города Кохтла-Ярве воздушное пространство Советского Союза нарушил легкомоторный спортивный самолет, пилотируемый гражданином ФРГ М. Рустом.