А вот еще одно письмо, которое пришло тоже в 1950-е годы:
«Дорогой Георгий Константинович! Поздравляю Вас с избранием в депутаты Верховного Совета нашей Родины — самой России! Как мы все рады, что наш любимый маршал, защитник русского народа, теперь в правительстве. Когда бы были колокола в церквах России, мы красным звоном поздравили бы Вас! Когда Берлин взяли, недаром Георгия Победоносца день на Пасху был. День Вашего Ангела! Старинный русский праздник. Как бы хотелось Ваши именины устроить на этот день! Георгий Победоносец дракона уничтожил, и Вы, Георгий, уничтожайте драконов нашей жизни — гитлеров и разных берий, а много их еще в России… За вас мы молим Бога каждый день — да даст Он Вам здоровья, мудрость, силу на радость жизни нашей, победу над врагами.
В 1956 году, поздравляя отца с 60-летием, охотовед Е. Долгоруков из г. Николаевск-на-Амуре писал:
«Думаю, что сейчас до Вас должно дойти это письмо, а если и нет, напишу его Вам ради собственного успокоения, так как все носить в себе не в состоянии.
Конкретно. Разрешите мне от чистой души и от большого русского сердца поздравить Вас… Для меня Вы были всегда и есть сейчас самый дорогой, любимый, отважный и надежный, талантливейший полководец. Ручаюсь, что этими словами выражаю чувства к Вам миллионов истинно христианских душ».
Однажды на встрече с ветеранами я прочитала письмо, присланное отцу тоже в 1956 году. Написал его пенсионер, в прошлом рабочий, инвалид 2-ой группы Марухин Александр Александрович из деревни Дворики Озерского района Московской области. Он — отец двух сыновей, старший погиб на фронте в 1942 году, младший служил к тому времени на флоте. Привожу это письмо с сокращением, сохраняя его неповторимый стиль и колорит:
«…Я осмелился вам написать письмо в день Вашего рождения, 60 лет Вам исполнилось. Лично я Вам желаю, — мой дорогой отец, меньшой и дорогой наш друг и дорогой мой товарищ Георгий Константинович, доброго здоровья и жить много Вам лет. Живи с нами, живи с нашими детьми, живи с нашими внуками и работай на благо народа и любимой нашей матери-родины в добром здоровье, и желаю я Вам от души и сердца моего благополучия, во всех путях твоих от лютых врагов твоих спаси и сохрани от погибели тебя. Прошу я тебя, во-первых, Вы меня простите, что я Вас побеспокоил и оторву Вас от работы прочесть мое письмо.
Я очень Вас люблю, так люблю, что не могу сказать, я за тебя даже согласен отдать жизнь свою. Хочу тебе сказать правду, не буду скрывать от тебя — после войны 1945 года вскоре я о тебе не стал слышать, куда мой братец меньшой делся. Если бы он умер, мы бы услышали такое большое горе. Я многих спрашивал, никто не знает, где Вы были. Я каждый день по тебе горько, сильно плакал, ни одного дня не проходило, чтобы я по тебе не поплакал, сколько раз меня моя старуха ругала, что ты, такой дурак, почему ревешь как корова и все плачешь и плачешь! Я старухе только одно скажу, ты, старуха, ничего не знаешь, кроме одной печки, как взять рогач.
Часто я вспоминал про тебя, для меня радостная весть явилась в 1953 году в марте месяце, я услышал имя твое и фамилию твою. Я даже от радости упал на землю, заплакал, неужели мой и наш любимый спаситель великий, разумный, русский полководец, ученик, правнук Суворова, а он жив — в душе у меня так стало весело и радостно, с нами опять наш великий русский полководец-суворовец.
Дорогой мой братец меньшой, Георгий Константинович, хочу я тебе описать свою жизнь и свое здоровье, конечно, уже старость подошла, здоровье плохое, живу в маленькой отсталой деревушке в лесу, нас 7 домиков и всех 15 едоков старых и малых, зимой, конечно, очень скучно, летом весело. Зимой зажжем свои лампы, куда-нибудь соберемся посидеть от скуки в один домик, чего-нибудь поговорим, потом разойдемся все по домам своим. Дорогой мой братец меньшой и дорогой наш друг Георгий Константинович, Вы извините меня, может, я Вам чего-нибудь плохо написал, я сколько лет Вам собирался написать письмо, я очень люблю Вас, как родное свое дитя и как свою родимую матушку, мой дорогой братец меньшой, любезный Георгий Константинович, я Вас прошу, если Вы можете, пришлите свою маленькую фотокарточку мне на память. Я буду беречь Вашу память и на груди буду таскать любимого своего полководца, ученика, правнука Суворова».
Этим безыскусным письмом фронтовики были тронуты до слез. Один генерал сказал мне, что у него в сердце — такая же любовь к Жукову, только подобными словами выразить он ее не может. «Конечно, — пошутил другой ветеран, — ты же профессор…».