В течение всей «аудиенции» Дениц не спускал глаз с бригадного генерала Форда, как бы дожидаясь одобрения его ответов на мои вопросы. Я ушел от Деница с полным подтверждением ранее сложившегося мнения о том, что адмирал Дениц находился на службе у англичан, он знал о предстоящем роспуске его правительства и о том, что его лично ожидает: видимо, англичане информировали Деница и его окружение о предстоящих мероприятиях союзников.
Я понимал: пока у Деница и Йодля существует опора на реальную вооруженную силу, проведение нашей операции может не состояться. Поэтому я стал настоятельно требовать выполнения союзниками положений, зафиксированных в акте о безоговорочной капитуляции гитлеровцев, то есть разоружить их воинские части и корабли здесь, во Фленсбурге. После настойчивых и неотступных наших требований английская сторона все же приступила к разоружению фашистов.
Это уже создавало более благоприятные условия для осуществления нашей задачи. Стали вырабатывать план действий по выполнению операции, возложенной на все три группы союзников. И тут опять генерал Форд начал процессуальные выкрутасы, он заявил свое несогласие проводить арест и вообще упоминать этот термин, он предлагал считать пленными Деница и его приближенных, или же называть их интернированными. Но я настаивал на аресте и по форме, и по существу, так как нет уже боевых действий и пленными членов правительства называть нельзя, мы осуществляем именно арест за незаконное их действие, за нарушение достигнутой союзниками договоренности в отношении Германии.
Кроме того, наша делегация настояла на том, чтобы арест провести одновременно, по утвержденному нами списку. А надо сказать, список был немалый — в него мы на совместном заседании включили более двухсот крупных нацистов. Наконец мы обо всем договорились, арест был намечен на 23 мая 1945 года, операция проводится одновременно, по всем известным нам адресам.
Ночью, 22 мая, когда все было подготовлено для—свершения заключительной и решающей части акции, Трусов послал шифротелеграмму:
«Особо важная
Маршалу Советского Союза товарищу Жукову
Докладываю:
Операция по вопросу ареста правительства Деница и штаба верховного командования германских вооруженных сил (ОКВ) намечена 23 мая…»
Далее излагается, как будет проводиться и обеспечиваться операция. А я хочу обратить внимание читателей на то, что генерал Трусов не только выполнял прямое поручение Сталина и приказ Жукова — «об аресте правительства Деница», но по своей инициативе еще прихватил и весь штаб верховного командования Германской армии. Я подчеркиваю «весь штаб», чтобы и зародыша для воскрешения не осталось. Поэтому в донесении сказано, что будет арестована не только основная часть этого штаба (60 %) во Фленсбурге. «Часть штаба верховного командования (ОКВ), находящаяся в Берхтесгадене, будет охвачена теми же мероприятиями и аресты там должны быть произведены одновременно».
И еще нашел себе дополнительные хлопоты энергичный генерал, о чем так же сообщает:
«Наши предложения о создании комиссии и об учете архивов приняты».
Напомню важность этой заботы об архивах только тем, как они пригодились на Нюрнбергском процессе, а не прояви инициативы генерал Трусов, многие из эти очень важных документов могли быть уничтожены гитлеровцами или просто утеряны после ареста немецких работников штаба.
Приближаясь к решающим событиям в своем рассказе, Николай Михайлович немного заволновался, щеки его зарумянились, в голосе появилась (не знаю, будет ли это определение точным) своеобразная «детективная» хрипотца. Но если в детективных фильмах это делается для того, чтобы вызвать чувство опасности, то у Николая Михайловича это происходило непроизвольно, без умысла создать напряжение, он действительно переживал, не создавая никаких искусственных эффектов.
— В решающий день, а вернее, ночь у меня возникли большие затруднения. В моей группе двадцать пять человек, арест будут проводить английские солдаты и офицеры. Для того, чтобы осуществить контроль и проявить настойчивость, если таковая потребуется, я распределил своих офицеров в английские группы и соответственно их проинструктировал.
Накануне проведения операции мы получили сведения, которые потребовали от нас срочных активных действий не только во Фленсбурге.
* * *
Тут я передаю слово Василию Ивановичу Горбушину. Он рассказывает:
— Мне и подполковнику Ивлеву удалось установить, что все немецкие документы разведывательного характера о Советской Армии англичане успели вывезти из Фленсбурга в бельгийский город Динст. Я доложил об этом генералу Трусову и просил вступить в переговоры о передаче этих документов нам. Англичане согласились с нашими доводами и поручили одному из своих офицеров сопровождать меня и подполковника Ивлева в Динст.
Было решено, что Горбушин и Ивлев уедут после проведения главной операции во Фленсбурге.
— На рассвете 23 мая операция началась. Группы разъехались по намеченным адресам, а мы, руководители союзных делегаций, вызвали президента и военного министра незаконного правительства Германии — гросс—адмирала Деница, начальника штаба оперативного руководства генерал—полковника Йодля и главнокомандующего военно—морскими силами адмирала Фридебурга. Представителями трех сторон — советской, американской и английской — было объявлено, что с этого момента так называемое правительство Деница распускается, они трое берутся под стражу, все правительственные институты прекращают свое существование, а весь личный состав правительства и чиновники правительственных учреждений берутся под стражу.
Наше объявление о роспуске правительства ни у Деница, ни у Фридебурга, ни у йодля не вызвало удивления. Видно было, что англичане проинформировали их о решении, принятом советской, американской и английской делегациями в соответствии с соглашением, достигнутым на уровне верховных руководителей союзных стран. На будущее что—то пообещали.
После выполнения этой миссии я стал собирать информацию от офицеров советской делегации, они докладывали, что члены правительства и лица, включенные в списки, действительно задержаны, доставлены в установленные пункты и взяты под охрану.
В целом, операция была проведена по намеченному плану и успешно. Правда, из—за невнимательности английской охраны адмирал Фридебург, уже после ареста, попросившись в туалет, отравился бывшей при нем ампулой с цианистым калием.
Тут вновь, как лично присутствовавший при следующем важном событии, пусть продолжит рассказ Горбушин:
— Вскоре после этого англичане информировали генерала Трусова, что в городе Люнебург, примерно при таких же обстоятельствах, покончил жизнь самоубийством рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. В связи с этим было решено совместить мою поездку в Динст с заездом в Люнебург.
Рано утром 24 мая я и подполковник Ивлев в сопровождении майора английской армии выехали из Фленсбурга. У шлагбаума на окраине Люнебурга нас ожидал офицер английской армии, указавший дорогу к зданию, где находился труп Гиммлера. Войдя в это здание, мы увидели лежащего на полу Гиммлера — самую кровавую, зловещую личность рейха, рейхсфюрера СС, начальника политической полиции, министра внутренних дел.
Из бесед с английскими офицерами выяснилась следующая картина самоубийства Гиммлера.
В один из майских дней английский патруль задержал на улице в Люнебурге трех неизвестных нарушителей комендантского часа и направил их в лагерь для гражданских лиц, размещенный на окраине города. Как позже стало известно, эти нарушители наткнулись не на англичан, а на двух наших солдат — Ивана Сидорова, уроженца Саратовской области, и Василия Губарева из Рязани. Их, плененных немцами, освободили из лагеря англичане и предложили нести патрульную службу при английской военной комендатуре.
Никто не счел необходимым допросить задержанных. Вскоре один из них сам явился к начальнику лагеря и доверительно заявил, что он Генрих Гиммлер и желал бы встретиться с высокими чинами английской администрации, Начальник лагеря не поверил ему, назвал сумасшедшим. Однако об этом узнал майор английской службы безопасности, который и пригласил Гиммлера на допрос. Допросив Гиммлера, он установил — его биографические данные совпадают с данными розыскной карточки. Номера партийного и эсэсовского билетов также. Затем офицер сличил приметы — они соответствовали данным розыска. Офицер больше не сомневался, что перед ним Генрих Гиммлер. Об этом он немедленно доложил своему начальнику.