С другой стороны, если Сталин исходил из того, что непобедимого полководца нельзя подставлять, и перевод в Одессу был не более чем тактическим ходом, то почему в следующем — 1947 году — Жукова вывели из состава ЦК ВКП(б)? Выводили на пленуме, специально вызвав из Одессы.
Персональное дело члена ЦК Жукова шло восьмым по списку. Семеро исключенных уже покинули зал. Назвали фамилию Жукова, зачитали перечень его прегрешений — все те же, что и на Высшем военном совете. От предложенного ему слова маршал отказался. Проголосовали — как всегда — единогласно. Как только руки голосовавших опустились, Жуков поднялся со своего места и, как он сам рассказывал, строевым шагом вышел из зала Большого Кремлевского дворца, где проходил пленум.
Снятие опалы с Жукова связывают с хрущевскими временами, когда маршала вызвали в Москву и назначили заместителем министра обороны. Это не совсем так, примирение началось гораздо раньше: в 1952 году Сталин дал указание, чтобы Жукова избрали делегатом XIX съезда партии, на котором в списке кандидатов в члены ЦК тот услышал и свою фамилию. Позднее Жуков рассказывал, что Сталин хотел назначить его министром обороны, да не успел — смерть помешала.
— Мы победили потому, что нас вел от победы к победе наш великий вождь и гениальный полководец Маршал Советского Союза Сталин! — произнес Жуков на параде Победы 24 июня 1945 года.
— Наконец-то эту рябую… вывели на чистую воду! — сказал он в перерыве после доклада Хрущева на XX съезде, что подтверждал в свое время писателю В. Карпову слышавший эти слова бывший командующий Туркестанским военным округом генерал армии Н. Г.Ляшенко.
Увы, отзывы Жукова о его взаимоотношениях со Сталиным разные — в зависимости от того, кто сидел в данный момент на кремлевском троне. При шумном антисталинисте Хрущеве маршал объяснял высылку из Москвы завистью Сталина к своей славе. При тихом сталинисте Брежневе, чутко улавливая новые веяния, осторожничал:
— Сталин меня снимал, понижал, но не унижал. Попробуй меня кто-нибудь обидь — Сталин за меня голову оторвал бы…
По неопубликованным при жизни Жукова, но сохранившимся до наших дней его записям, маршал считал, что дело против него раскручивали Абакумов и Берия. Однако Сталин не дал санкции на арест, поскольку не верил, что Жуков пытался организовать военный заговор:
— Он человек прямолинейный, резкий и может в глаза любому сказать неприятность, но против ЦК он не пойдет.
И далее: «А когда арестовали самого Абакумова, то выяснилось, что он умышленно затеял всю эту историю, так же, как он творил в 1937–1939 годы. Абакумова расстреляли, а меня вновь на XIX съезде партии Сталин лично рекомендовал ввести в состав ЦК КПСС. За все это неблагоприятное время Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова. И я был, конечно, благодарен ему за такую объективность».
Концы, похоже, сходятся. Действительно, Сталин сделал первый шаг к примирению с Жуковым после ареста министра государственной безопасности Абакумова в 1951 году. Видно, недавний хозяин Лубянки поведал на допросах нечто такое, в результате чего Сталин пересмотрел свое отношение к Жукову и дал указание вернуть его к активной общественно-политической жизни.
Что имел в виду Жуков, говоря об умышленно затеянной Абакумовым всей этой истории? Какие подробности открылись следователям и через них Сталину от секретного узника за номером 15, содержавшемуся в Бутырке закованным в наручники, которые снимались только во время принятия пищи, в дневное время с руками за спину, а в ночное на животе? О подлинных причинах попытки скомпрометировать Жукова? О том, что побудительным мотивом расправиться со строптивым маршалом послужила личная месть за давнишний инцидент в Берлине, когда его, основателя и начальника «Смерша», Жуков выставил из Германии в течение-24 часов?
О правдоподобности такого предположения говорит и тот факт, что Абакумов активно участвовал в политических интригах среди высших кругов власти, знал сильные и слабые стороны тогдашнего кремлевского истеблишмента. Судили его аж в декабре 1954 года, уже при Хрущеве, и расстреляли — оставлять в живых было опасно и для стороны, победившей в схватке с Берией.
Знающие люди, работавшие в то время в «Смерше», рассказывали, что аресты, произведенные их шефом в Берлине в декабре 1945 года, касались исключительно тех лиц, которые были замешаны в казнокрадстве и присвоении трофейного имущества. Явление, по их словам, было весьма распространенное: генералы, мол, отправляли домой награбленное самолетами и эшелонами. Зная крутой нрав Жукова, заинтересованные лица представили дело совсем в ином свете, обвиняя «Смерш» в самоуправстве и игнорировании Главнокомандующего.
Расчет был точный: взбешенный Жуков выдворил Абакумова из Берлина, приказав выпустить арестованных. Ну, а потом Абакумов стал министром госбезопасности.
Жуков был великим полководцем, но по части придворного политеса выглядел новобранцем..
Четвертого февраля 1948 года министр вооруженных сил СССР Булганин подписал приказ об освобождении маршала Жукова с поста командующего войсками Одесского военного округа. Опальному полководцу предписывалось прибыть в город Свердловск и вступить в командование Уральским военным округом. Никаких разъяснений о мотивах перемещения лично Жукову сделано не было.
Высылка за Большой Каменный пояс была столь же громкой, как и первая опала в 1946 году, закончившаяся удалением маршала из Москвы в Одессу. Как и в первом случае, здесь тоже немало легенд, слухов, наслоений.
О причинах перевода Жукова из веселой и солнечной Одессы в мрачный и неуютный Свердловск вы не найдете ни в одной публикации, посвященной жизни маршала. Хотя их, и особенно в год 50-летия Великой Победы и 100-летия со дня рождения полководца, напечатано немалое количество. Я уже не говорю ни о застойных, ни даже о перестроечных годах. В те времена свердловский период опалы Жукова обозначался через запятую. Специальным исследованием никто не занимался.
Что же произошло в действительности?
Собранная мозаика сведений получилась довольно многокрасочной. От утверждения о том, что Жуков все-таки вынашивал план заговора против Сталина, до его несносного характера, который и послужил основным поводом для слезного обращения одесских властей в Москву с просьбой убрать из их города этого новоявленного диктатора. Сторонники версии личной неприязни Сталина к полководцу, вызванной завистью к его военной славе, утверждают: генералиссимус опасался держать Жукова вблизи границы, неровен час — ускользнет за бугор. В этом случае идеальным представлялся какой-либо внутренний военный округ. Остановились на Уральском.
Сразу оговорюсь: последняя версия самая уязвимая, поскольку никаких документальных подтверждений ее существования найти не удалось. Есть лишь косвенное свидетельство, будто бы министр вооруженных сил Булганин, вернувшись из Одессы, куда выезжал с проверкой, во время доклада Сталину то ли в шутку, то ли с намеком обронил: граница с Турцией рядом, а от этого гордеца Жукова всего можно ожидать. Так было или нет, сегодня сказать трудно, да, пожалуй, уже и невозможно — из-за давности лет. Кстати, серьезные исследователи Считают эту версию выдумкой досужих газетчиков. Жуков, убегающий в Турцию, — эго из области больного воображения.
Самое удивительное, что по-прежнему существует весьма стойкое убеждение в причастности Жукова к созревавшему в среде военных заговору против Сталина. Эту точку зрения разделяет довольно большой слой из числа бывших работников МГБ. Основание: полученные из Одессы шифровки о том, что Жуков вооружает офицеров. Командующий округом якобы подписал указ о выдаче большому количеству людей табельного оружия с правом его ношения и во внеслужебное время.