Во время торжественной церемонии коронации Наполеона в соборе Нотр-Дам 2 декабря 1804 г. Бернадот исполняет долг «верноподданного», участвуя в процессии в качестве лица, которому доверено нести украшенный драгоценностями воротник императорского облачения. Первый живописец Наполеона, великий Давид, на своем знаменитом полотне[32] располагает фигуру Бернадота позади кардинала Феша — дяди императора: не самое плохое место для не самого надежного члена клана.
«Отбыв» положенные по случаю мероприятия в столице, Бернадот возвращается в Ганновер[33] (в феврале 1805 г.){58}.В общей сложности он находится там больше года, проявив на своем проконсульском посту снисходительность и великодушие. Жану Батисту удается даже избавить жителей Ганновера от непосильных денежных поборов, на взимании которых настаивает Наполеон. Он представляет в Париж точные статистические данные, доказывающие невозможность сбора таких непомерных для Ганновера сумм. В конечном итоге «битву за Ганновер» выигрывает не император французов, а маршал Франции…
Маршал Бернадот
В походе 1805 г. Бернадот командует 1-м корпусом Великой армии[34], численность которого не превышает 15 тыс. человек. Это те солдаты, которые находились под командованием Бернадота в оккупированном Ганновере. По распоряжению императора корпус Жана Батиста сильно «разбавляют» союзными баварскими войсками, которые входят в его состав. Один из биографов Бернадота полагает, что в этом лишний раз проявилось недоверие к нему Наполеона. Император «всегда заботился, — пишет он, — чтобы Бернадот никогда не имел под своим началом французских солдат». Далее он указывает на то, что и в последующих кампаниях Жан Батист командовал не французскими, а «интернациональными» (союзническими) воинскими контингентами: в 1807 г. — поляками, в 1808 г. — голландцами и испанцами, в 1809 г. — поляками и саксонцами{59}.
Как бы то ни было, тогда, в 1805 г., Наполеон дает весьма ответственное поручение командующему 1-м корпусом. По замыслу императора, корпус Бернадота должен зайти в тыл австрийцам, нарушив их коммуникации с Веной и идущими им на помощь русскими войсками. За десять дней баварцы Бернадота совершают стремительный 350-километровый марш по раскисшим от осенней распутицы дорогам. Устав «сражаться с грязью», Жан Батист отдает приказ по корпусу продолжить путь через территорию принадлежавшего Пруссии (не участвовавшей в войне) Ансбаха. Этот поступок, затрагивающий нейтральную, слывущую крупной военной державой Пруссию, очень опасен. Бернадот делает все от него зависящее, чтобы как-то минимизировать в Берлине неблагоприятное впечатление от этой военной акции французов. В рапорте начальнику штаба Великой армии маршалу Бертье он писал: «Я не пренебрег ничем… чтобы наш марш через Ансбах был как можно менее ощутим… Я располагаюсь на бивуак лишь там, где уже собран урожай, и плачу за все по полной цене и наличными»{60}. Через пять дней войска 1-го корпуса без единого выстрела вступают в Ингольштадт, а 12 октября, тоже без боя, занимают Мюнхен. После более чем двухнедельной остановки там 30 октября 1805 года баварцы Бернадота, продолжая двигаться на юго-восток, оккупируют Зальцбург.
С чисто военной точки зрения, Бернадот действует безупречно. В том, что 20 октября австрийский командующий генерал Мак сдается со своей армией в плен Наполеону под Ульмом, немалая заслуга принадлежит маршалу Бернадоту. «Какое волнение! Весь город в тревоге, жители в слезах и в отчаянии, — записал в своем дневнике русский офицер, находившийся в Браунау. — Сегодня генерал Мак, отпущенный из плена на честное слово, прибыл в Браунау и объявил главнокомандующему (генералу М. И. Кутузову. — А. Е.), что вся австрийская армия, стоявшая при Ульме, разбита и забрана в плен, остатки сей несчастной армии, потеряв знамена и честь, некоторые даже без ружей и без амуниции, бегут чрез Браунау и рассеиваются по Австрии. Солдаты наши в недоумении, им велят отступать, но что делать? Счастливый неприятель со ста двадцатью тысячами победоносного войска шагает к Браунау, а нас только двадцать тысяч, Россия и помощь далеко от нас, должно отступить…»{61}.
Наполеон решает повторить в отношении русской армии тот маневр, который принес ему победу над австрийцами под Ульмом: зайдя во фланг, перерезать коммуникации Кутузова, окружить его войска, принудить русских сложить оружие. Одна из важнейших составляющих плана императора — стремительность в исполнении маневра. Наполеон поручает Бернадоту с его 1-м корпусом совершить форсированный марш в северо-восточном направлении от Зальцбурга к Мельку, с тем, чтобы быть у Дуная не позднее 14 ноября. Войскам Бернадота предстоит пройти 120 миль по плохим, труднопроходимым дорогам, переправившись через Дунай ниже укрепленного аббатства Мельк. Более или менее успешно Жану Батисту удается осуществить лишь первую часть плана. Непрекращающиеся дожди и снегопады превращают Дунай в настоящее море. Ни понтонов, ни каких-либо других необходимых для переправы подручных средств (за исключением 14 небольших лодок) у Бернадота нет… К назначенному императором месту 1-й корпус прибывает с трехдневным опозданием. «Я утешаюсь мыслью о том, — докладывает Бернадот Наполеону, — что Вашему Величеству хорошо известны трудности форсирования войсками реки там, где нет никакого моста». Объяснения бесполезны. Властелин разгневан. «Бернадот заставил меня потерять день, — с раздражением пишет он своему брату Жозефу, — а от одного дня зависят судьбы мира». «Каждый день все более и более убеждает меня в том, — продолжает он, — что люди, которых я воспитал, — самые лучшие. Как и прежде, я доволен Мюратом, Ланном, Даву, Сультом, Неем и Мармоном…»{62}.
Наполеон на бивуаке при Аустерлице
В канун первой годовщины коронации Наполеона Великая армия и союзные русско-австрийские войска готовятся к генеральному сражению, которое решит участь кампании. Перед самым началом битвы при Аустерлице (2 декабря 1805), вспоминал впоследствии адъютант Наполеона Филипп де Сепор, тон, которым император отдал приказания Бернадоту, был на редкость высокомерным и ледяным. Вместе с корпусами Ланна и Удино баварцы Бернадота сражаются на левом фланге французской армии. Наступает кульминация Аустерлицкого сражения. Отборная тысяча кавалергардов российской императорской гвардии, атаковав Праценские высоты, заставляет попятиться корпус Сульта. «С отличною неустрашимостью действовали полки кавалергардской и конной гвардии, — вспоминал А. П. Ермолов, — и часть сего последнего, врубившись в конницу, взяла одного орла…[35]»{63}. Бернадот, первым осознав опасность сложившейся ситуации, не дожидаясь приказа, посылает на помощь Сульту одну из своих дивизий. Ему же в поддержку уже сам Наполеон бросает гвардейскую кавалерию. Русский натиск отражен[36]. Потеряв более пятисот человек, два лучших полка русской армии откатываются назад. Дальнейшее хорошо известно: после ожесточенной схватки в центре и на левом фланге союзной армии русские были прижаты к линии полузамерзших прудов. «В прудах потонули или были уничтожены французской картечью целые полки, другие сдались в плен»{64}. «Я обратил в бегство союзную армию, — писал Наполеон брату Жозефу, — под личным командованием императоров Германий и России…
Я захватил около 40 тыс. пленных, в том числе 20 русских генералов, 40 знамен, 100 орудий и все штандарты русской императорской гвардии. Вся армия покрыла себя славой…»{65}.
33
Накануне его отъезда туда император награждает его (2 февраля 1805 г.) Большим орлом ордена Почетного Легиона.
34
Великая армия — (la Grande Armée) — официальное название армии Наполеона с начала кампании 1805 г.
35
Т. е. захватили одно французское знамя; дело в том, что с декабря 1804 г. французские знамена были увенчаны бронзовыми орлами, своей формой напоминавшими римских орлов времен Древнего Рима.
36
В этом сам Бернадот принял личное участие. Наполеоновский офицер Жан-Батист Баррес, участвовавший в сражении, пишет об этом следующее: «Был дан сигнал, и очень скоро вся огромная линия сражающихся пришла в движение. Тем временем 1-й корпус, который находился на фланге, двинулся вперед, справа и слева обходя маленький холм… с криками «Да здравствует император!», размахивая киверами, водруженными на острие штыков… и сабель, с маршалом Бернадотом во главе, нацепившим свою шляпу, как и другие, на наконечник сабли… гремели барабаны, играла музыка, грохотали пушки и раздавалась оживленная ружейная стрельба» /