Весь июль и большая часть августа 1810 г. были заполнены интригами вокруг предполагаемой кандидатуры в наследники Карла XIII{85}. Наконец 21 августа 1810 г. сейм риксдага, собравшийся на заседание в городке Эребру, в 100 милях к юго-западу от Стокгольма, вынес свой вердикт, единогласно проголосовав за кандидатуру Бернадота. Известие о решении шведского риксдага достигло Парижа 3 сентября. Наполеону ничего не оставалось, как сделать вид, что он доволен результатами сейма в Эребру. Император даже высказался в том смысле, что расценивает избрание Бернадота в качестве кронпринца Шведского как «свою» победу, способствующую «распространению его славы». За всеми этими высокопарными фразами, однако, проглядывала обеспокоенность: как поведет себя этот вечный фрондер и оппозиционер, превратившись в его королевское высочество Карла Юхана? Далекая от идиллии история взаимоотношений Наполеона и Бернадота не могла не внушать серьезных опасений императору французов.
Перед отъездом Бернадота в его новое отечество Наполеон встречался с ним несколько раз (11,23 и 24 сентября). Отпуская князя Понте-Корво в Швецию, он желал получить гарантию дальнейшего лояльного поведения наследника Карла XIII в отношении его самого и Франции. В специальной грамоте, изготовленной по этому случаю, был пункт, согласно которому кронпринц Шведский обязался не вступать в антифранцузские союзы и не воевать против Франции. Бернадот с негодованием отверг грамоту, содержащую такой пункт. Будущий шведский король не должен связывать себе руки, становясь вассалом Франции. «Государь, — заявил он, — разве вы хотите сделать меня более великим человеком, нежели вы сами, требуя от меня того, чтобы я отверг корону?». — «Ну что же, идите, и пусть с нами случится то, что случится», — ответил император.
В октябре 1810 г. Бернадот выехал в Швецию. 19 октября в присутствии архиепископа Упсальского Жан Батист, отринув католицизм, принял лютеранскую веру. На следующий день он вступил на шведскую землю. Вскоре состоялась встреча наследника шведского престола с тем, кто этот престол пока занимал. Карл XIII был очарован французской галантностью кронпринца. «Мой дорогой генерал, — сказал он своему адъютанту, когда встреча подошла к концу, — я безрассудно рисковал, но, полагаю, что выиграл»{86}. Принявший новое имя Карла Юхана, Бернадот был представлен четырем сословиям шведского риксдага через неделю после его приезда в Стокгольм. Он успешно избегает опрометчивых поступков. Роль наследника, судя по всему, ему удается. Русский посол в Швеции генерал Чернышев не без удивления сообщает царю: «В нем (Бернадоте. — А. Е.) нет ничего от парвеню…».
Бернадот в 1810 году
Правда, для Бернадота пребывание на его новом посту не обходится без трудностей. Он не знает языка своих новых подданных и предпринимает «героические» усилия, чтобы освоить его как можно скорее. В первые недели 1811 г. кронпринц «выкраивает» час в день для занятий шведским языком. Однако его попытка публично прочесть речь на языке Густава Адольфа и Карла XII с треском проваливается. К весне 1811 г. Бернадот «изучает» язык уже только по 15 минут в день, а летом и вовсе прекращает заниматься этим бесперспективным делом.
Впрочем, у Бернадота, кронпринца Карла Юхана, находятся занятия куда более важные и неотложные, чем преодоление сложностей шведской грамматики. Грозный сосед Швеции император Александр I относится с большой подозрительностью к бывшему наполеоновскому маршалу. С другой стороны, император Наполеон, всемогущий повелитель Европы, пытается диктовать Швеции свои условия, заставляя ее присоединиться к гибельной для шведской торговли континентальной системе. Во многих европейских странах, Англии например, не сомневаются в том, что шведский кронпринц — ставленник императора французов. Наполеон навязчиво демонстрирует свою благосклонность бывшему маршалу. Осенью 1810 г. брат Бернадота удостаивается звания барона. Бернадот в свою очередь изо всех сил старается «дистанцироваться» от бывшего повелителя. «Я отказываюсь быть либо префектом, либо офицером таможенной стражи у Наполеона», — заявляет он сразу же по прибытии в Швецию. Но заявления и декларации — одно дело, другое дело — реальная политика. На этом попроще Бернадоту сопутствует успех. Уже в конце 1810 г. начинается его сближение с императором Александром I, завершившееся личной встречей кронпринца Шведского и российского самодержца в августе 1812 г. в г. Або — «столице» Великого княжества Финляндского.
М. Ней
Россия заключила с Швецией союзный договор, согласно которому последняя должна была выступить против Наполеона в рядах антифранцузской коалиции. Уже после разгрома Великой армии в России и восстания вассальной Европы против французского владычества Бернадот выполняет данное им союзническое обязательство. Союзники поручают ему командовать так называемой Северной армией. 18 мая 1813 г. шведский контингент во главе с Бернадотом высаживается в Штральзунде. Позже, когда бывшему маршалу Франции придется по-настоящему воевать с соотечественниками, своими боевыми соратниками, он будет испытывать угрызения совести, пытаясь свалить вину на Наполеона. «Моя позиция весьма щекотлива, — говорил он своему адъютанту Клуэ после разгрома Нея под Денневи-цем (6 сентября 1813), — для меня омерзительно сражаться с французами, Наполеон один ответственен за это отвратительное положение»{87}. Превратившийся в Карла Юхана Жан Батист, конечно, лукавил. Участие в войне с Наполеоном — его собственный выбор, продиктованный личными и весьма небескорыстными побуждениями. Кое-кто из историков считает, что Бернадот вступил в антифранцузскую лигу, намереваясь получить за свое участие в ней Норвегию, принадлежавшую союзнику Наполеона Фредерику VI Датскому. Иные исследователи полагают, что кронпринц Шведский вынашивал куда более честолюбивые планы, рассчитывая с помощью императора Александра I «воссесть» на освободившийся после падения Наполеона французский престол. Однако, каковы бы ни были планы Бернадота, одно можно сказать наверняка: своим поведением в кампании он, как минимум, вызывает негодование европейских монархов и, одновременно, совсем не приобретает симпатий потенциальных подданных. За все время кампании 1813 г. армия Бернадота лишь трижды принимает участие в боевых действиях, сражаясь с наполеоновскими маршалами при Гросбеерне, Денневице и с самим императором при Лейпциге. Чтобы побудить Бернадота действовать энергичнее, союзные монархи проявляют «бездну изобретательности». После победы Бернадота над Неем под Денневицем каждый из них, надеясь «вызвать большую стремительность в наступлении» Северной армии, направил кронпринцу Шведскому высшие воинские награды своих стран: Александр I — Георгиевский крест, Франц II — орден Марии Терезии и Фридрих-Вильгельм III — Железный крест. Проявивший особую находчивость российский император отправил с орденом в штаб-квартиру Бернадота своего адъютанта — французского эмигранта графа де Рошешуара. Адъютант царя был положительно очарован Бернадотом, проникшись уважением к «его характеру открытому, прямодушному и общительному». Передавая свое первое впечатление от встречи с наследным принцем Шведским, Рошешуар пишет: «Он (Бернадот) принял меня очень любезно, выражал свое живейшее удовольствие, благодарил русского императора за выбор его бывшего соотечественника для передачи ему высшего знака благоволения. Слова, полные обаятельности, выбор выражений произвели на меня сильное впечатление; остроумная речь Бернадота звучала резким гасконским акцентом… Бернадоту… было в то время сорок девять лет. Он был высокого роста, стройный; орлиное лицо очень напоминало великого Конде[48]; густые черные волосы очень шли к матовому цвету лица уроженцев Беарна, его родины. Его посадка на лошади была очень величественной, может быть, немного театральной; но храбрость, хладнокровие во время битв самых кровопролитных заставляли забывать этот маленький недостаток. Трудно себе представить человека с более пленительной манерой обхождения… если бы я состоял при нем, — завершает свой рассказ о первой встрече с Бернадотом Рошешуар, — я был бы искренно ему предан»{88}. Однако, когда, разговаривая с Бернадотом, граф де Рошешуар «деликатно» намекает собеседнику о возможности новых доказательств уважения императора Александра к кронпринцу Шведскому, «по одержании вашим высочеством последней победы над общим врагом, не дав ему времени опомниться», он слышит в ответ: «Ах, мой друг, подумайте сами, в моем положении нужна величайшая осторожность, оно так трудно, так щекотливо; кроме вполне понятного нежелания проливать французскую кровь, мне необходимо поддержать свою славу, я не должен ею злоупотреблять: моя судьба зависит от битвы, если я ее проиграю, то никто во всей Европе не одолжит мне ни одного экю по моей просьбе»{89}. «Наша беседа, — вспоминал Рошешуар о своем разговоре с Бернадотом, — продолжалась три часа: каждый раз, когда я начинал настаивать, принц уклонялся очень искусно».
48
Конде Луи II, принц де Бурбон-Конде, по прозвищу Великий Конде (1621–1686) — знаменитый французский полководец. Победы, одержанные Конде в период Тридцатилетней войны (при Рокруа в 1643, при Нердлингене в 1645, при Лансе в 1648 гг.), способствовали заключению выгодного для Франции Вестфальского мира 1648 г. Активный деятель Фронды.