Генерал Тьебо
Происходила ли эта встреча действительно так или это — плод фантазии мемуаристов, растиражированный рядом историков{131}, теперь уже нельзя определить со сколько-нибудь большой долей достоверности. Но это, в сущности, не так уж и важно. «Кампания 1796 года… переменила ход военной карьеры Массена… и из главного советчика командующего армии он превратился в его правую руку и преданного исполнителя его приказов»{132}. Впрочем, человек с 14-летним воинским стажем еще до Революции, умел повиноваться, и подчиненное положение, в которое он попал с 1796 г., по-видимому, не слишком его тяготило. К тому же он много чего получил взамен. Бонапарт открыл перед своими боевыми соратниками, в их числе и перед Массена, широкое поприще славы. Воюя под его началом, талантливые честолюбцы, даже будучи простыми исполнителями приказаний свыше, добивались новых чинов, почестей, званий, богатства и известности. За редким исключением, все люди, знавшие Массена не понаслышке, отмечали две преобладающие черты его характера: неукротимое честолюбие и неуемную страсть к деньгам. «Массена любил очень две вещи, — писал Бурьенн, — славу и деньги; что касается до так называемых почестей, то он заботился только о тех, которые происходят от командования армией…»{133}. Бонапарт, с самого начала «раскусивший» Массена, в изобилии дал ему и первое и второе.
Кампания 1796–1797 гг., первый Итальянский поход Бонапарта, ознаменовавшийся длинной вереницей громких побед над австро-сардинскими войсками, для Массена началась с происшествия, чуть было не перечеркнувшего его дальнейшую военную карьеру. Нанеся поражение австрийскому авангарду близ Кайро, Массена отправился отпраздновать победу на постоялый двор, находившийся неподалеку. Эта «идея» посетила командующего первой дивизией, когда он узнал, что поспешно отступавшие австрийцы оставили ему в качестве трофея богато сервированный стол. Покинув своих солдат на отбитой у неприятеля позиции, Массена вместе с несколькими офицерами штаба отправился на импровизированный банкет. Веселье было в полном разгаре, когда запыхавшийся вестовой сообщил генералу, что австрийцы внезапно контратаковали его дивизию. Массена, пробравшись через линию австрийских аванпостов, сумел появиться в расположении 1-й дивизии в критический момент и исправить положение, реорганизовав свои силы и остановив неприятеля. Однако один из батальонов, занимавший позицию на отроге высокого холма, оказался отрезанным от основных сил дивизии Массена и, по всей видимости, был обречен на гибель. Не долго думая, Массена сам, без провожатых, добрался до расположения этого батальона и, вскарабкавшись по крутому склону, показал солдатам, как им надо действовать, чтобы в целости и сохранности спуститься к подножию холма. Следуя за своим генералом, весь батальон, не потеряв ни единого солдата, осуществил этот рискованный маневр под самым носом не ожидавших ничего подобного австрийцев{134}.
Битва при Риволи
Во всех последовавших военных операциях Итальянской армии: стремительных маршах, стычках, сражениях, осаде крепостей — дивизия Массена принимает самое деятельное и непосредственное участие. На боевом счету у Массена битвы при Монтенотте (12 апреля 1796), Дего (14–15 апреля), взятие Кераско (25 апреля), битва при Лоди (10 мая), взятие Вероны (3 июня), битва при Лоано (3 августа), битва при Кастильоне (5 августа), взятие Пескиеры (6 августа), ряд мелких стычек и боев в сентябре — октябре 1796 г., знаменитое сражение при Арколе (15–17 ноября) и обессмертившая имя Массена трехдневная битва при Риволи (13–15 января 1797 г.). Появление на риволийском плато дивизии Массена, ее отважные действия, неукротимый наступательный порыв решили исход битвы в пользу французов{135}. «Благодаря своевременному вмешательству Массена вся французская армия смогла перейти в контрнаступление, — пишет Д. Маршал-Корнвол, — и овладеть позициями и орудиями, потерянными дивизией Жубера». Сражение было выиграно. Именно тогда Наполеон назвал Массена — «l’Enfant chéri de la Victoire» («Любимое дитя победы»). Неудивительно поэтому, что, когда Наполеон станет императором французов, а Массена — маршалом Франции, повелитель пожалует ему титул герцога Риволи. Но это случится еще очень не скоро…
Тогда же, в 1796–1797 гг., отношения между главнокомандующим, генералом Бонапартом, и дивизионным генералом Массена складывались отнюдь не просто. Бонапарт ценит проницательность, активность и упорство Массена. Однако по своим человеческим качествам, а главное, по преданности к своей особе он скорее отличает неутомимого начальника штаба армии генерала Бертье или неразлучного с ним со времен Тулона Жюно, за неукротимый нрав прозванного «бурей», нежели щуплого и молчаливого уроженца Ниццы. Правда, в своих частных, не предназначенных для публики письмах, главнокомандующий воздает Массена должное. Так, в письме к своей супруге Жозефине от 23 мессидора IV года (11 июля 1796 г.) он, к примеру, сообщает ей следующее: «Выехав с трудом из Ровербеллы, я узнал, что неприятель показался в Вероне. Массеновы диспозиции были весьма удачны. Мы взяли 600 пленных и три пушки…»{136}. Официальные бумаги за подписью главнокомандующего также содержат лестные для Массена строки. В приказе Бонапарта о дальнейшем наступлении армии после победы при Риволи была такая фраза: «Главнокомандующий желает, чтобы отважная дивизия и ее талантливый генерал (т. е. Массена. — А. Е.) внесли свой вклад в те успехи, которые нам еще предстоит обрести»{137}.
За все время Итальянской кампании 1796–1797 гг. Бонапарт не раз выказывает знаки внимания командиру 1-й дивизии. По его распоряжению вскоре после битвы при Кастильоне майор Мармон отвозит в штаб-квартиру Массена почетную саблю…
Несмотря на все это, отношения между главнокомандующим и одним из самых одаренных его генералов продолжают оставаться весьма прохладными. Объясняя причину этой отчужденности, Мишле видит ее в том, что Бонапарт «считал его (Массена) первым между всеми, имел слабость завидовать ему»{138}. Не будем комментрировать это утверждение историка, известного своим гиперкритическим отношением к Наполеону, но обратимся к конкретным фактам. Они таковы. Будучи человеком крайне самолюбивым и амбициозным, Андре Массена часто обижался на главнокомандующего, считая, что тот недооценивает его вклад в ту или иную победу. Как-то раз в письме к Бонапарту[58] он даже отважился рассуждать по поводу одного донесения командующего в Париж: «Я сожалею о докладах по поводу Лонато и Ровередо, — писал Массена, — в которых вы не воздали мне справедливость, вполне мною заслуженную. Эта забывчивость разрывает мне сердце и приводит в смятение мою душу. Я принужден напомнить вам то, что победа при Сен-Жорже была одержана благодаря моим распоряжениям, моей энергии, моему хладнокровию и моей предусмотрительности»{139}. Эта «простота героя» (выражение Мишле) сильно не понравилась Бонапарту. Не ответив прямо на упреки Массена, Наполеон, однако, сделал это опосредованно. Вскоре после того, как ему вручили письмо из штаба 1-й дивизии, Бонапарт приказал Бертье вынести Массена выговор за то, что он произвел шестерых офицеров в командиры бригад и двенадцать человек в батальонные командиры без согласования этого вопроса с вышестоящим начальством{140}. Таким образом, очевидно, что главной причиной «недоразумений» между главнокомандующим и командиром 1-й дивизии было то, что Наполеон не смог (а может быть, не захотел) оценить Массена по достоинству, чем и вызвал бурную реакцию последнего, еще больше осложнившую и без того непростые отношения между ними.
Массена, и в этом, очевидно, проявилась гибкость его характера, присущая итальянцам, правда, извлек из инцидента с письмом должный урок. Никогда и ни при каких обстоятельствах он больше не повторит своей ошибки, обращаясь напрямую к Наполеону, укоряя его в «забывчивости» и несправедливости.