С образованием в ноябре 1919 г. 1-й Конной армии, во главе которой встал Буденный, Ворошилова назначили членом ее реввоенсовета. Он по праву разделил со всем личным составом крупные успехи армии в боях с войсками А.И. Деникина и П.Н. Врангеля. По свидетельству Буденного, член РВС в прямом смысле слова крепко держался в седле. Он не раз лично ходил в конные атаки, проявляя и храбрость, и лихость. «Интересные бывают люди! — писал бывший командарм, вспоминая об одном из бесчисленных боестолкновений с поляками. — Климент Ефремович — по натуре горячий, в бою менялся и становился необычно хладнокровным. В самый разгар рубки он мог говорить самые обыкновенные вещи, высказывать свое впечатление о бое. И сейчас по виду его казалось, что участвует он не в атаке, где могут убить, а словно бы в спортивном состязании»{16}.
Климент Ефремович стал широко известным, вырос в политическом отношении. На X съезде партии весной 1921 г. его, командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, избрали членом ЦК РКП(б).
В 1924 г. Ворошилов был введен в состав РВС СССР и назначен командующим Московским военным округом, а уже в следующем году после внезапной кончины М.В. Фрунзе он занял пост народного комиссара по военным и морским делам (с июня 1934 г. — нарком обороны).
В 1926 г. Климент Ефремович вошел в состав Политбюро ЦК ВКП(б) и оставался там до 1960 г. Это своеобразный рекорд, недостижимый для других старожилов Политбюро — В.М. Молотова, А.И. Микояна и Л.М. Кагановича. В чем причина такого политического долгожительства? По мнению историков, Ворошилов как политическая личность значительно уступал многим «коллегам» по влиянию: не обладал хитростью Микояна, у него не было организаторских способностей и жестокости Кагановича, он не был искушен, подобно Г.М. Маленкову, в аппаратных интригах, ему недоставало огромной энергии Н.С. Хрущева. Даже как военачальник Ворошилов потерпел больше поражений, чем одержал побед. Но, как ни покажется странным, именно из-за отсутствия каких-либо выдающихся способностей он дольше других сохранял место в верхах партии и государства.
Главное состояло в том, что Сталин, шаг за шагом укрепляя свое единоначалие, мог твердо положиться на Ворошилова в любой политически острой ситуации. С благословения вождя из наркома обороны лепился образ правофлангового Красной Армии, воплощавшего все военные доблести. Вот что, например, писала «Правда» по случаю присвоения ему 20 ноября 1935 г. высшего воинского звания Маршала Советского Союза: «Климент Ворошилов — пролетарий до мозга костей, большевик в каждом своем движении, теоретик и практик военного дела, кавалерист, стрелок, один из лучших ораторов партии, вдумчивый и кропотливый организатор огромной оборонной машины, автор ярких и сильных приказов, властный я доступный, грозный и веселый…».
«Ворошиловомания» охватила не только армию, но и страну: в честь наркома был назван тяжелый танк KB — «Клим Ворошилов», наиболее меткие юноши и девушки боролись за звание «Ворошиловский стрелок». Своеобразный культ наркома обернулся десятками хвалебных книг и брошюр; отразился в топонимике: Луганск был переименован в Ворошиловград, Ставрополь — в Ворошиловск, Уссурийск — в Ворошилов, не говоря уже о более мелких населенных пунктах и других географических объектах; не миновал и песенное творчество («Ведь с нами Ворошилов / Первый красный офицер, / Сумеем кровь пролить за СССР…»).
На просторах СССР раздавалось грозно-уверенное:
А в действительности, чем дальше военное дело уходило от канонов Первой мировой и Гражданской войн, тем менее Ворошилов был готов выполнять возложенные на него ответственные обязанности. Вроде бы с похвалой отозвался Сталин о Клименте Ефремовиче на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 г.: «Вот Ворошилов — невоенный человек в прошлом, вышел из народа, прошел все этапы Гражданской войны, воевал неплохо, стал популярным в стране, в народе, и ему по праву было присвоено звание маршала…»{17}. Но против воли оратора становилось понятным, что оснований для наркомовских амбиций у Ворошилова не было, прямо сказать, никаких.
Для людей, не посвященных в тайны большой политики, возвеличивание наркома обороны было тем более удивительно, что Красная Армия имела в своих рядах куда более масштабных военных деятелей и удачливых полководцев — А.И. Егорова, С.С. Каменева, А.А. Свечина, М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, Б.М. Шапошникова, десятки других. Наркома выручало как раз то, что в руководящем звене было немало пусть нелюбимых им, но зато знающих толк в военном деле «умников», компенсировавших своей деятельностью недостатки руководителя военного ведомства.