Но можно привести примеры и обратного свойства, когда и в условиях тотальной подозрительности, шпиономании и всеохватного поиска «врагов народа», человек с большими звездами в петлицах находил в себе силы противостоять валу репрессий. Так, при ближайшем рассмотрении меняются обыденные представления о Буденном. Да, свою долю ответственности за избиение военных кадров он, заместитель наркома обороны, несет. Но в ряде случаев — на него, кстати, органы НКВД тоже сфабриковали показания о принадлежности к «военному заговору» — вел себя весьма достойно. «В тяжкую минуту он протянул мне руку помощи», — так отзывался о Буденном Александр Василевский. «Вы, Семен Михайлович, мой крестный, спасли меня от расправы, я этого до гроба не забуду», — с такими словами обратился к Буденному в 1945 г. только что назначенный начальником Генерального штаба генерал армии Алексей Антонов.
Целую плеяду Маршалов Советского Союза дала Великая Отечественная война. Во всей красе полководческого таланта предстали Жуков, Василевский, Рокоссовский, Конев, Говоров, Толбухин, Малиновский, Мерецков. Они представляли Ставку ВГК или командовали основными фронтами, действовавшими на решающих стратегических направлениях. Уже это само по себе свидетельствует, что отмечены они были высшим воинским званием по заслугам.
Война с ее самыми суровыми требованиями заставляла в большей мере ценить военные кадры по их способностям к управлению массами людей и техники. Тут даже всесильный Сталин вынужден был — подчас и против своего желания, но в силу нависшей над страной смертельной опасности — отодвигать своих прежних приближенных типа Ворошилова или Кулика и ставить на решающие участки достойно проявивших себя и растущих прямо в ходе войны полководцев.
Из Маршалов Советского Союза довоенного призыва наиболее достойным, в целом оказавшимся на уровне требований современной войны был Тимошенко.
Великую Отечественную он встретил на посту наркома обороны СССР. Да, он несет свою немалую долю ответственности за недостаточную подготовку Красной Армии к войне, на нем груз вины за поражение советских войск под Харьковом в мае 1942 г. Но многое у него и в полководческом активе. Именно возглавляемые им войска Юго-Западного фронта в ноябре 1941 г. провели первое в истории Великой Отечественной войны успешное контрнаступление в районе Ростова-на-Дону. Зимой 1943 г. он удачно провел Демянскую наступательную операцию на Северо-Западном фронте. Однако вскоре маршал был отлучен от командования фронтами и до конца войны выполнял лишь отдельные поручения Ставки.
«Тимошенко в некоторых сочинениях оценивают совершенно неправильно, — рассказывал маршал Жуков К. Симонову, — изображают его чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда. Тимошенко — старый и опытный военный, человек настойчивый, волевой и образованный и в тактическом, и в оперативном отношении. Во всяком случае, наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока им был [1], кое-что успел повернуть в армии к лучшему. Случилось так, что после харьковской катастрофы ему больше не поручалось командовать фронтами, хотя в роли командующего фронтом он мог быть много сильней некоторых других командующих, таких, например, как Еременко. Но Сталин был на него сердит и после Харькова и вообще, и ото сказалось на его судьбе на протяжении всей войны. Он был человеком твердым, и как раз он никогда не занимался заискиванием перед Сталиным, если бы он этим занимался, вполне возможно, что он получил бы фронт».
Несложная статистика поможет составить представление о тех полководцах, которые заметно выдвинулись в ходе войны с Германией. Она длилась 46 месяцев, и 43 из них командовал фронтами Иван Конев, больше 36 — Леонид Говоров, 34 месяца — Константин Рокоссовский. Свое право вести в сражение огромные массы войск они завоевали неоспоримыми достоинствами — умом, талантом, волей. При этом не следует забывать, что начинали-то они не в ореоле славы, а сравнительно молодыми генералами, за. редким исключением народу неизвестными. И выдержали здоровую (как правило) конкуренцию со стороны весьма даровитых военачальников, назовем хотя бы таких же, как перечисленные выше, командующих фронтами и армиями на разных этапах войны — П. И. Батова, А. В. Горбатова, Г. Ф. Захарова, И. Е. Петрова, М. М. Попова.
Среди трофейных немецких документов было обнаружено любопытное досье на советских полководцев. Министр пропаганды И. Геббельс записал 18 марта 1945 г.: «Мне представлено генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских генералов и маршалов… Почти все не старше 50 лет. С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что народного они корня… Словом, — делал вывод нацистский бонза, — приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов…». Дело, разумеется, не только в происхождении, не только в политических убеждениях, хотя и они играли огромную роль. Наши полководцы оказались попросту талантливее.
Каждый из них отличался своим неповторимым полководческим почерком. По мнению президента Академии военных наук М. А. Гареева, Конев, например, обладал редкой интуицией, умело сочетал мощь артиллерии с быстротой, натиском и внезапностью удара. Некоторые зарубежные военные историки называют его «гением внезапности». Но Иван Степанович не всегда находил себя в обороне, особенно в начале войны. Так, будучи командующим Западным фронтом, в сентябре 1941 г. допустил фактический развал фронта, открыв, как и командующий Резервным фронтом маршал Буденный, путь немцам на Москву. Говоров был непревзойденным мастером боевого применения артиллерии и отличался высочайшей организованностью. Рокоссовского и Малиновского отличало умение гибко маневрировать войсками в ходе операций.
Выдающимся мастером стратегического планирования проявил себя Василевский, начальник Генерального штаба с 1942 г., представитель Ставки ВГК на ряде фронтов. Он обладал редким даром тактично побуждать подчиненных самим находить нужные решения, не обязательно навязывая по каждому случаю приказы и указания сверху.
Но, конечно, особняком стоит маршал Жуков. По оценкам многих военных историков, после Суворова наше Отечество не знало полководца такого масштаба. И в этом, надеемся, читатель убедится, прочитав очерк, специально посвященный этому маршалу.
В условиях сложившегося в СССР жесткого руководства со стороны партийной верхушки политические руководители, совершенно некомпетентные в военном деле, очень часто имели возможность бесконтрольно вмешиваться в оперативную деятельность командиров и командующих. Это была одна из особенностей советской системы и не самая лучшая. Интересно размышляет по этому поводу военный историк Гареев, сравнивая условия, в которых действовали наши генералы и маршалы, с одной стороны, и военные руководители союзников и противника, с другой: «Генералы Эйзенхауэр, Монтгомери или Макартур, будучи связанными определенными политическими решениями, не испытывали на себе произвола и довлеющего политического диктата. Даже немецкие генералы, находясь под прессом фашистского руководства, могли довольно часто подавать в отставку и, за редким исключением, без особых последствий».
Некомпетентное вмешательство же советских политических руководителей в стратегические и оперативно-политические вопросы «затрудняло проведение в жизнь наиболее целесообразных решений и способов действий, вынуждало наших военачальников тратить огромные усилия на преодоление искусственно создаваемых кризисных ситуаций и трудностей, затрудняло полную реализацию их полководческих способностей». Тот же Жуков за излишнюю настойчивость и стратегическую инициативу уже в июле 1941 г. лишился поста начальника Генштаба. Как справедливо пишет современный американский историк У. Спар, не всегда его гениальные озарения (добавим: как и других наших полководцев) востребовались политическим руководством.