Несмотря на заступничество члена политбюро ЦК Сталина, Троцкому после царицынских «подвигов» командарма-10 удалось таки снять его с должности. Кроме того, ЦК РКП(б) принял специальное постановление, которым запрещал использовать его на командной работе в Красной Армии.
Обстоятельства сложились таким образом, что в июле 1919 г. Клим, отправившийся на Украину, на короткое время все-таки стал командующим 14-й армии. Уже через месяц за самочинную сдачу Харькова деникинским войскам он был предан суду ревтрибунала. Разбирая обстоятельства дела, члены трибунала, как рассказывал историк Р. А. Медведев, пришли к выводу, что военные познания Ворошилова не позволяли доверить ему даже батальон. Невежество командарма было столь велико, что стало… смягчающим вину обстоятельством — трибунал ограничился только отстранением Ворошилова от должности.
Зато присвоить себе чужие успехи он был не прочь. Например, докладывая о борьбе с мятежом Н. А. Григорьева, Климент Ефремович похвалялся: — «Под моим личным руководством банды были разбиты…». Отвергая подобные притязания Ворошилова, командующий Украинским фронтом В. А. Антонов-Овсеенко писал: «Ворошилов был командующим на определенном участке внутреннего фронта. Имел на нем вначале большие неудачи, поправленные удачами на других участках, где командовал не он… Приписывать себе одному успех борьбы с Григорьевым он может лишь по большому недоразумению».
К слову, многие из тех, кто, так или иначе, высказывал независимые суждения о весьма скромных достоинствах Ворошилова как военачальника, сгинули в пучине репрессий: и бывший царский генерал интеллектуал Снесарев, и большевик до мозга костей Антонов-Овсеенко…
С образованием в ноябре 1919 г. Первой Конной армии во главе с Буденным Ворошилов был назначен членом ее РВС. Крупные успехи армии в боях с войсками Деникина и Врангеля должен по праву разделить со всем личным составом и Климент Ефремович. Он стал широко известным, вырос в политическом отношении. Как участник X съезда партии, весной 1921 г. вместе с другими делегатами участвовал в подавлении Кронштадтского восстания. На съезде он был избран членом ЦК РКП(б).
После окончания гражданской войны Климент Ефремович забыт не был. До 1924 г. он командовал войсками СКВО. Вскоре на своей карьере с удовольствием ощутил, насколько с кончиной Ленина возросла роль Сталина. Ворошилов сразу же попал в состав РВС СССР и был назначен командующим Московским военным округом. Эти назначения явно преследовали цель ограничить влияние в РВС Троцкого и его ближайших сторонников. В январе 1925 г. Лев Давидович и вовсе был отставлен с постов наркома и председателя РВС: его сменил М. В. Фрунзе. Оставаясь командующим войсками МВО, Ворошилов стал также заместителем наркома.
Фрунзе остался в истории нашей армии как удачливый реформатор. Под его руководством были осуществлены грандиозные преобразования, по крайней мере, в советской истории ни одна из последующих попыток реформирования армии (а их было около десятка) не была столь успешна. К февралю 1925 г. армия сократилась до 560 тысяч человек, была введена территориально-милиционная система, что давало огромную возможность экономии средств (необходимость — почти как сегодня!). Создавались национальные формирования, шло техническое перевооружение войск, все административные, строевые и хозяйственные функции сосредоточивались в руках командира.
Роль замнаркома Ворошилова была в этих процессах, однако, весьма скромной. Шанс выдвинуться появился у него, как только Фрунзе посягнул на святая святых — политических комиссаров и перенес акцент в реформе на введение жесткого единоначалия. Всеохватывающую коммунизацию Вооруженных Сил он назвал «ненужной и вредной утопией». В феврале 1925 г. в момент обострения противостояния «триумвирата» (Сталин, Зиновьев, Каменев) с Троцким он осмелился высказать и еще одну крамольную мысль: «У нас ведь 700 тысяч членов партии… и нельзя требовать, чтобы эти 700 тысяч по каждому вопросу мыслили одинаково». Военный самородок явно становился опасным для верхушки партии своим авторитетом, независимой позицией. Как вспоминал бывший помощник Сталина Б. Бажанов, вождь увидел во Фрунзе будущего Бонапарта и высказал в своей среде резкое недовольство этим.
Все остальное было делом техники. Фрунзе чуть ли не насильно — решением ЦК — был уложен на операционный стол. Доза хлороформа «оказалась» непереносимой, и… уже в ноябре 1925 г. Ворошилов занял ставший вакантным пост народного комиссара по военным и морским делам. В его лице Сталину нужен был покорный исполнитель его воли. И за Климом дело не стало.
В 1926 г. он вошел в состав политбюро ЦК ВКП(б) и оставался там аж до 1960 г. Это — своеобразный рекорд, недостижимый для других старожилов политбюро В. М. Молотова, А. И. Микояна и Л. М. Кагановича. В чем причина такого долгожительства, учитывая, что сам факт вхождения в политбюро не только не уберегал выдвиженца от репрессий, но скорее привлекал к нему дополнительное внимание? Ведь сколько человек в разные годы по воле вождя входили в партийный ареопаг, но очень скоро переставали дышать не только кремлевским озоном, но дышать вообще: С. В. Косиор, Я. Э. Рудзутак, В. Я. Чубарь, Н. А. Вознесенский, П. П. Постышев, С. И. Сырцов, Г. И. Петровский…
В этом контексте интересно сравнить Ворошилова с другими многолетними соратниками Сталина. По мнению Р. А. Медведева, как политическая личность он значительно уступал многим своим «коллегам» по влиянию: «не обладал умом, хитростью и деловыми качествами Микояна, у него не было организаторских способностей, активности и жестокости Кагановича, а также канцелярской работоспособности и «каменной задницы» Молотова. Ворошилов не умел ориентироваться, подобно Маленкову, в хитросплетениях аппаратных интриг, ему недоставало огромной энергии Хрущева, он не обладал теоретическими знаниями и претензиями Жданова или Вознесенского и даже как полководец Ворошилов больше понес поражений, чем одержал побед». Но может быть, именно из-за отсутствия каких-либо выдающихся способностей он, замечает историк, дольше других сохранил свое место в верхах партии и государства. С этим мнением трудно не согласиться.
Вот по части легенд и мифов вокруг своего имени Ворошилов превзошел всех. С благословения вождя из наркомвоенмора (с 1934 г. — наркома обороны) лепился образ правофлангового Красной Армии, воплощение всех военных доблестей. И половины правды не было в том, что писала «Правда», например, по случаю присвоения ему 20 ноября 1935 г. высшего воинского звания Маршал Советского Союза: «Климент Ворошилов — пролетарий до мозга костей, большевик в каждом своем движении, теоретик и практик военного дела, кавалерист, стрелок, один из лучших ораторов партии, вдумчивый и кропотливый организатор огромной оборонной машины, автор ярких и сильных приказов, властный и доступный, грозный и веселый…».
«Ворошиловомания» захватила процесс подготовки страны к военной опасности (в честь наркома был назван тяжелый танк «КВ» — «Клим Ворошилов», а наиболее меткие юноши и девушки боролись за звание «Ворошиловский стрелок»), не миновала песенное творчество («Ведь с нами Ворошилов, Первый красный офицер, Сумеем кровь пролить за СССР…»), отразилась в топонимике (город Луганск был переименован в Ворошиловград, а Ставрополь — в Ворошиловск, не говоря уже о более мелких населенных пунктах и других географических объектах, вроде горных вершин).
Для непосвященного человека это было тем более удивительно, что Красная Армия имела в своих рядах куда более масштабных военных деятелей и удачливых полководцев. Достаточно назвать имена В. К. Блюхера, А. И. Егорова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошникова. Надо, однако, ясно понимать, что линия на возвышение посредственного военачальника, каким, чем дальше, тем больше представал Ворошилов, была сознательной акцией Сталина. Акцией продуманной, расчетливой, и как показали события, результативной: когда пришел Тридцать седьмой год, нарком обороны стал усердным помощником вождя. Он не только не встал (за редким исключением) на защиту своих подчиненных, но и, наоборот, активно подбрасывал дрова в костер преступных репрессий.