— Это мы знаем из официальных данных, но ведь было что-то ещё…
— Ты права, Эрилина! Было кое-что ещё… За несколько минут до входа в атмосферу, от терпящего бедствие корабля отделилась спасательная капсула. Поскольку ближе всех к ней оказался катер Дюроха, я приказал ему догнать объект. Он выполнил приказ, но вскоре после стыковки с капсулой он доложил, что выживших на борту, нет. Так и было отражено в официальном отчете.
По стечению обстоятельств, на Анфе, в районе небольшого городка Аргур, произошло разрушительное землятресение. Город, в котором проживало около пятнадцати тысяч жителей, в одно мгновение был стёрт с лица земли. Наш отряд был срочно отозван с орбиты в район бедствия. Найденых выживших жителей города всеми средствами транспортировали в клиники ближайших населенных пунктов.
— Так, а что же со спасательной капсулой звездолета? Неужели она была пуста?
— Капсула! Да нет, не пуста! Дюрох доложил, что в капсуле обнаружен ребёнок, не подающий признаков жизни.
— И что же случилось с телом?
— Дюрох попросил разрешения похоронить девочку по-человечески на Анфе. Поскольку уже были переданы сведения о том, что выживших в катастрофе нет, я дал ему такое разрешение, но при условии, что он не будет разглашать факт захоронения. Так он и поступил. Вернувшись на Анф, Дюрох, прежде чем принять участие в спасательной операции в Аргуре, передал тело девочки для захоронения на кладбище при детской клинике в административном центре провинции.
После этого случая, Дюрох, совершенно неожиданно, подал рапорт об увольнении из отряда. Мне, честно говоря, не хотелось отпускать одного из лучших пилотов, и я отправился к нему домой с целью уговорить лейтенанта изменить своё решение. В тот вечер мы изрядно выпили, и вот тогда Банрен рассказал мне, что произошло после приземления на самом деле. Когда он стал извлекать кювету с телом девочки, то вдруг заметил, что датчик системы жизнеобеспечения зафиксировал слабый нитевидный пульс. Дюрох вскрыл кювету и понял, что девочка дышит. Он принял решение и передал ребёнка в клинику, сославшись на то, что девочка, якобы, является жертвой землетрясения, что родители ее погибли. По существующим правилам ребёнка необходимо было зарегистрировать, и вот тогда, Банрен придумал это имя — Эрилина Уна, состоящее из имён ее погибших родителей, а поскольку она оказалась единственной выжившей, то фамилию он ей так и дал — единственная. Но поскольку девочка была домелианкой, то он и решил зафиксировать это на древнедомелианском языке. Вот такая история. Дюрох попросил меня сохранить все это в тайне, что я и делал в течение всех этих лет. Позже, узнав, что девочка выжила, Банрен официально удочерил ее, то есть тебя, Эрилина, и воспитал, как родную дочь. Ну, а дальше, ты все знаешь сама. Прости меня, если можешь, за мое молчание.
— Мне не за что Вас прощать, адмирал. Но вот, чего я не могу понять, так это мотив его поступка. Ведь для чего-то он это сделал, какую-то цель преследовал?
— Этого я не знаю. Твой отчим был человеком скрытным и ни с кем, никогда не делился своими планами. Возможно, он уже тогда имел планы на захват власти на Анфе, а в дальнейшем на присоединение Домелы к конфедерации, и собирался использовать тебя, как ключевую фигуру для достижения своих целей. Другого объяснения я не вижу.
— Во всей этой истории мне остаётся непонятно, почему в капсуле оказалась я одна. Почему мои родители сами не воспользовались шансом на спасение?
— А ты сама, Эрилина, попробуй представить, как бы ты поступила, окажись ты на месте своих родителей? Смогла бы ты искать пути спасения лично для себя и своей семьи, зная, что люди, которые последовали за тобой, которые покинули свои дома ради высшей цели, погибнут? Смогла бы ты потом спокойно с этим жить?
— Наверное, Вы правы, адмирал! Я бы точно не смогла! Но ведь меня они решились попытаться спасти?
— Ты, это другое дело. Никто и никогда не осудил бы твоих родителей за то, что они решили спасти жизнь малолетней дочери. Любой на их месте поступил бы точно так же.
— Что ж, по крайней мере, я для себя открыла завесу тайны о собственном происхождении, и должна быть благодарна и своим родителям, и отчиму, и Вам, адмирал, за то, что имею возможность просто жить. Только вот не знаю, как мне теперь себя называть — по-прежнему Эрилиной Уной или все-таки Корой Каарс?