— Хоть закрыть его чем-нибудь, — сказал Дима с тихим отвращением. — Чайки вон…
Чайки все чаще кружились над ними, кричали противно, садились недалеко на воду.
— Расплатитесь… — зло сказал Егор. — Да за это я четвертной не возьму!
— Десять! — твердо поправил Райнер. — Выгружай вещи. Можем помочь его в катер погрузить. Или потом будешь сам.
Егор долго и бессмысленно матерился, пока они выгружали байдарку и рюкзаки с продуктами. Море волновалось тише, но еще широко и накатисто, жидкий свет с востока туманно вспыхивал по ряби, быстро и низко шли серые тучи. Егор долго ковырялся в моторе, наконец завел, не прощаясь тронул, развернулся, ушел в сторону Чупы.
— Что же… с этим?
— Накроем камнями.
В кучу камней сверху Райнер стоймя приладил бревно, на широком затесе написал шариковой ручкой: «Это тело найдено 10 августа 1975. Сообщили в Чупу через Чумакова Е. П. Райнер, Кузнецов».
К вечеру на байдарке они прошли на северо-восток только километров восемь. Все время приходилось прижиматься к берегу, выжидать затишья. На косе в устье какой-то речушки зажгли костер, стали варить ужин. После ужина Райнер посмотрел на затихшее море, послушал журчанье порога, сказал довольно:
— До Чупы отсюда километров шестьдесят с лишним почти никого, а до Гридина на восток больше ста совсем никого.
— А Соностров?
— Не в счет. Живет один карел, Егор сказал. Хотя один карел — это тоже… Что не ешь?
— Все этот мертвый вспоминается…
— Не нравится? А мне все равно. Привык.
— Где ж это?
— Мало ли где… Хотя бы на спасательной. Помню, сели передохнуть— четверых вытягивали, положили на снег, а сами на них,
— На кого?
— На трупы. Промерзли за зиму, как дерево.
— Где же это?
— На Семенов-Баши. Четверо, связка, угодили в цирк, до весны лежали.
— Кто же это?
— Пижоны! Сорваться с двойки. Надо уметь. Но бывает.
— В каком году это было? — Дима отвернулся.
Райнер стал соображать.
— Не твоего ли брата я вытаскивал? Да, Кузнецов, правильно.
— Моего.
— Правильно. Зря они стали спускаться к Домбаю не по гребню, а спрямляли по снежнику. Пижонство. Связались вчетвером, один всех и сдернул. Спрямили!
— Нам написали, что все это случайно так у них… Просто не повезло.
— Нет. Сами виноваты.
Диме не хотелось говорить. Райнер втащил в палатку спальный мешок и стал устраиваться.
— А курить тебе придется бросить, — сказал он из палатки. — Не перевариваю этого в своей палатке.
Диме захотелось ответить, что дальше он никуда не пойдет вместе. Он сам себе удивился: ведь Райнер взял его с собой на Север, а вчера ночью, возможно, спас.
— Брошу, — сказал он глухо. — Уже бросил.
И он выбросил начатую пачку в костер. Но Райнер не слышал — он засыпал мгновенно.
Когда Дима проснулся, Райнера рядом не было и до слюны прошибало запахом жареной рыбы. Он высунулся. Было солнечное ясное утро. Тихо плескалось море. Рдели уголья погасшего костра. У костра на камнях стоял противень с жареной рыбой. Он вылез, потянулся. По пустынному серому берегу бродила белая чайка, голубели горбы дальнего мыса, покачивались сосны на крутом обрыве за палаткой. И все журчала, перекатывалась откуда-то сверху и мелко рябилась прозрачная вода в речке. Там на валуне сидел Райнер и смотрел на море. Стало сразу скучно.
Райнер оглянулся, махнул рукой.
— Ешь рыбу, хариус! — крикнул он.
Дима заметил спиннинг, прислоненный к камню, рядом спала Вега.
Он ел хариуса и запивал теплым кофе. Он хотел оставить Райнеру, но тот сказал:
— Я уже…
И голос Райнера и движения стали медленнее, добродушнее. Он расстелил карту, позвал Диму.
— Утром влез на сопку, посмотрел. Нам повезло: кажется, это и есть та система. Переволок до первого озера — через эту гору. — Он показал на сосны. — Километра не будет, но в гору. Собирайся, и пойдем.
До полудня они перетаскивали вещи на берег озера. Озеро лежало в скальной котловине, поросшей сосняком, его простор уходил в далекое гористое сужение. На берегу гнили останки древней избы. Кто ее поставил, кто здесь жил?
— Я думаю, это выселки. Староверы, — сказал Райнер.
— Почему?
— Название: Поповское озеро. Потом изба: не карельская, поморская.
Дима долго разглядывал сгнившие до трухи огромные сосновые кряжи нижнего венца. Тишина наполняла чашу озера, чуть звенела в солнечной хвое сосен. Не хотелось вставать с травы.
— Загружаемся, — сказал Райнер и потащил рюкзак к байдарке. — Ты — на руле.