- Значит, все опять повторяется...
- О чем это вы? - перебил я, пытаясь подняться с кровати. Боль немного утихла, но еще не давала нормально сидеть.
- Видишь ли, - в голосе подполковника чувствовался страх, - твой случай не единственный.
- Я ничего не понимаю!
- Несколько лет назад мы отправили одного нашего офицера в деревню Глухая. Это был лейтенант Сазонов.
От услышанного мурашки по коже пробежали: неужели Сазонов был шпионом? Не удивительно, что ФСБ потеряла его. А ведь ни он, ни Шмелев, ни начальство не верили в сверхъестественное. Разве что подполковник поверил в это после случившегося.
- Я тогда был капитаном, - продолжил Шмелев. - Меня назначили ответственным за операцию. У Сазонова был приказ разузнать о том «проклятом» месте, в котором люди исчезали бесследно или сходили с ума. Наше управление взяло это дело в свои руки, когда сын одного из наших полковников уехал в то место и не вернулся. Туда, само собой, вызвали отряд спецназа и следственную группу. Через несколько часов тело мальчика нашли в лесу, вот только даже я, повидавший немало преступлений, не мог себе такого представить.
Кажется, начинаю кое-чего припоминать.
- Вырван позвоночник? - спросил я.
- Да. Местные сказали, что мальчика убила какая-то спятившая старуха. Прочесали все: ее дом, деревню, лес, соседние деревни - будто испарилась бабка. И вот настал момент, когда Сазонов под прикрытием поступил на службу в деревенскую полицию. Правда, была одна деталь, которую мы не ожидали: влюбился наш парень и собирался жениться на какой-то девушке. Поначалу многие из нас были против, но это обстоятельство лишь укрепило доверия к Сазонову. Десять лет назад он сообщил, что почти раскрыл этот автобус. Прикрыть его, сам понимаешь, из-за секретности задания мы никак не могли, но его и так должны были защитить сослуживцы. Но Сазонов исчез, и никто его не мог найти.
- А он не оставил никаких зацепок?
- На месте, где в семьдесят втором сгорел тот самый автобус, наш следователь обнаружил кое-какие записи. Думаю, тебе известно их содержание.
Я кивнул.
- Ладно, ближе к делу: спустя месяц пропал и наш следователь. Однако меня самого инфаркт едва не хватил, когда мы приехали на место: повсюду трупы, дома разрушены или горели. В общем, от деревни и живого места не осталось. Поехали в ближайший населенный пункт, который называется Котельники, но поселок оказался заброшенным. Такой бойни вокруг не было, но ни одного человека мы так и не встретили. Через три месяца дело закрыли.
- А были еще?
- Пять лет назад. Один следователь из твоего отдела напросился на это старое дело. Ну, значит, получил «добро» начальника отдела, собрался и поехал. Перед отъездом он искал какие-то документы, причем в информационном отделе. Тоже что-то говорил, что напал на след, но исчез так же бесследно, как и остальные. Только в этот раз мы обнаружили недалеко от дороги гильзы от пистолета. Глухой, кстати, на тот момент уже не было: снесли по решению какого-то чиновника. Через два месяца дело тоже прикрыли, так как никаких результатов не было. Самое интересное во всем этом, что начальники отдела странным образом погибали.
Видимо, это был намек. Галкина тоже постигла эта участь?
- А подполковник Галкин? - торопливо спросил я, не веря своим мыслям.
- Ему повезло больше, чем остальным: умер от остановки сердца. Причина - страх. Даже не спрашивай ничего конкретного - мне практически ничего ценного не сказали, да и информацию почему-то держат в большом секрете. Предыдущим досталось похуже: первого майора убила сосулька, сорвавшаяся с крыши его дома. Пронзила голову насквозь. Далее умер полковник, давший «добро» молодому следователю: поскользнулся в декабре на мосту, упал с него и разбился, да еще грузовик переехал тело. Зрелище то еще было.
- А Лунин? Старший лейтенант.
- Ах, да. Ваш напарник... Он умер сегодня утром. Его тело, вернее то, что от него осталось, нашли в пятнадцати километрах от места, где обнаружили вас. Старшего лейтенанта сбил, как мы предполагаем, грузовик, мчавшийся на большой скорости. К сожалению, мы не нашли никаких следов убийцы. Мне очень жаль.
Вот оно как, значит. Выходит, что старлей так и не смог добраться до меня. Ну, по крайней мере, умер быстро. И не от рук этих деревенских язычников. Хотя... все может быть. В дверь постучали.
- Ну что ж, Максим Александрович, - забирая листок с рапортом, сказал Шмелев, - спасибо, что составили рапорт с места происшествия. Уверен, что из-за травмы головы вы не все вспомнили, но через пару дней состоится комиссия по вашему делу. Выздоравливайте! Не каждый переживет те сутки, что пережили вы. Всего доброго.
Я попрощался и поблагодарил подполковника. Интересно, почему он так заговорил? Связано это с тем стуком в дверь. Странно, но он старался всячески не глядеть в сторону стены. Ну конечно же! Камера! Видать, заработала снова, а может, нашли и устранили неполадку. Не важно. Теперь я собирался отдохнуть.
Дверь захлопнулась за Шмелевым, я пытался собрать все мысли в единое целое. Я готов был услышать страшные история, которые передаются из поколения в поколение. Готов был часами слушать о демонах, монстрах, людоедов и прочей нечисти. Но вместо этого получил историю об операции под прикрытием. Неужели сотрудники ФСБ реально решили проверить подлинность истории про автобус-призрак? Вот им и результат: внедренный Сазонов стал частью автобуса, неизвестный мне молодой следователь пропал без вести, Галкин скончался от страха, Лунина сбил грузовик, я взрезался в дерево.
Зато сумел найти ответы на некоторые свои вопросы. Например, почему говорили «тридцать лет назад», а не сорок: десять лет назад было последнее расследование, в котором пропал Сазонов. Выходит, что я попал в какой-то «временной барьер», в котором видел жизнь десятилетней давности. Вот почему мотель был в разном состоянии, а бункер был сначала превосходном состоянии. Также объясняет, что бумаги по делу расследования забрали из ФСБ, а не темный двойник, как я предполагал сначала.
Еще могу предположить, что Воронов - двойник. Ведь он же искал в информационном отделе, как и Воронов перед своим исчезновением. Но тогда что за яркий свет у его дома? Что-то тут не чисто. Однако мне все равно: меня отстранят от дела, если не уволят вообще.
Все мои вещи забрали. Хотя вряд ли там что-то могло уцелеть после аварии. Доктор сказал, что серьезных травм, кроме легкого сотрясения, у меня нет. Грудная клетка и спина не повреждены, лишь последствия ушиба. Через пару дней обещали выписать. Пакет не давал покоя: кто его мог мне оставить? И что внутри. Фруктов или еды не было, вместо них была книга с названием «Пылающие сердца» с желтой закладкой. Кому понадобилось посылать мне любовный роман? Я таких книг не читаю.
Но вот закладка оказалась куда полезнее: на ней была надпись: «Патриаршие. По пятницам. 18-19 часов». Я знал - она жива. Теперь осталось узнать сегодняшний день недели, выписаться из больницы и пройти заседание комиссии. А потом на Патриаршие пруды.
Члены комиссии едва не вывели меня из себя: по заключению медицинского эксперта я представлял потенциальную угрозу из-за сотрясения, хотя остальные показатели в норме. Старший следователь с сомнением относился к моим показаниям, но все-таки исключил меня из числа подозреваемых. Результат беседы: лейтенант Громов Максим Александрович, следователь ФСБ следственного отдела по особо важным делам, отстранен от службы на неопределенный срок.
Но об этом я старался не думать. Я приехал на Патриаршие на несколько минут раньше. Господи, как же давно я тут не был! Летом тут было бы лучше, но это место мне нравилось в любое время года. Снега за пару дней выпало не так много, но на скамейках было достаточно, чтобы севший на них человек промочил штаны. Я же постелил пакет и сел, ожидая прихода Марины. Старался не вспоминать мое собеседование с комиссией, дни в больнице, аварию, перестрелку с деревенскими жителями, погоню от монстров. До сих пор помню ту ночь, когда я познакомился с ней в той проклятой деревне. Приехали туда по одной дороге и добрались до другого поселка, как и тот автобус. Прямо маршрут призрака. Не самое романтическое место.