Хитрым и удачливым вором….
Глава пятая. Никогда не разговаривай с незнакомым Отшельником
— Иди сюда, — фигура призывно помахала Борху рукой, приглашая к костру. — Я жутко рад тебя видеть. Тут достаточно безлюдно, а у меня появилось несколько занимательных идей. Хотелось бы с кем-нибудь поболтать на эту тему.
— Боюсь, — опешил вор, с недоумением рассматривая фигуру у костра, — что поболтать нам вряд ли удастся.
Высокий, поджарый мужчина неопределенного возраста, от тридцати до пятидесяти. Загорелый до черноты, длинные космы волос, неопрятная рыжеватая борода, блеклая повязка на мускулистых бедрах. Вот и все, что можно было разглядеть в прерывистом свете костра. А впрочем, более чем достаточно.
Похоже, Карма — богиня судьбы решила здорово повеселиться на его счет, подсунув в последние минуты жизни встречу с этим чудаком. Ведь именно похожая встреча, много лет назад, на берегу другого, очень далекого от этого места моря и сделала в конечном счете Борха важным государственным преступником.
Тогда другой отшельник так же радостно пригласил его к костру и начал делится своими соображениями о смысле жизни, о свободе духа и бренности плоти, и, главное, о том, являются ли Владыки на самом деле богоизбранными.
Неудивительно, что он заканчивает так свою жизнь. Подобные рассуждения доводят до петли со стопроцентной гарантией. Вот и финал. А в качестве десерта еще один чудак отшельник с философскими заморочками.
— Интересно, его прикончат вместе со мной, просто за компанию или потащат на божий суд к Владыкам, как подозрительного субъекта, имеющего контакт с опасным государственным преступником, — размышлял Борх. — Владыки не очень жалуют философов отшельников, а тут и повод для обвинения найдется. Может, и не повесят, но на каторгу точно отправят. А там думай, что лучше, сразу стрелу или сгнить заживо на рудниках.
— Не удастся нам поговорить, святой отец. Я ведь опасный государственный преступник. Меня бояться надо. Слышишь, Ночные Ведьмы свистят — это по мою душу. Так что хватай свои вещи и беги, прячься, может боги смилуются, живым останешься.
— Не беспокойся добрый человек, — успокоил Борха отшельник, — чертовы птицы сюда не доберутся. От скал до воды тут всего ничего, им развернутся негде, а над водой они не летают. А тебя я не боюсь, зла в тебе нет, душа чистая, хоть и не всегда ты по закону поступал. Да ведь законы люди пишут, людям их и нарушать.
И тут такое зло Борха разобрало, сам диву дался. Уж и не смог припомнить, чтобы кто-то смог его так задеть. Тут жить осталось полчаса от силы. Нет, чтобы о душе подумать, богам помолиться, так он с сумасшедшим отшельником пререкается. Не хватало еще философский диспут затеять о природе добра и зла.
Вот и заорал во всю глотку, не сдерживаясь: «слышь ты, старый хрыч. Ночных Ведьм не боишься, может тебе и Боевой Калган нипочем. А как насчет манипулы лучников — аджерейцев. Ты стрелы зубами ловить умеешь? Да тебе и стрела не понадобится, я тебе сам шею своими руками сверну, если ты сейчас же не уберешься в свою нору».
Покричал и вроде легче стало, уже спокойно продолжил:
— Уходи отшельник, прячься. Убьют тебя вместе со мной, считай из-за тебя, мне еще один грех на душу. А у меня и так своих грехов хватает, Как по Мосту Праведников перебираться стану с такой ношей?
Похоже, увещевания Борха не произвели на отшельника ни малейшего впечатления. Наоборот он как-то особенно гнусно захихикал и начал радостно подпрыгивать.
— Что ты путник, я не умею ловить стрелы зубами. Только меня обижать никому нельзя: ни лучникам-аджерейцам, ни Боевым Калганам, ни государственным преступникам. Я ведь святым считаюсь, могу и проклясть.
От такой наглости Борх просто опешил.
— Да что твое проклятие воинам Владыки, которые приказ выполняют. Ты и рта открыть не успеешь, как станешь похож на горного еегу, только вместо иголок из тебя стрелы торчать будут. А как ты существо морское безмозглое проклинать станешь?
Сказал это и сам себе удивился. Зачем что-то доказать пытаюсь. Ясно же, что отшельник двинулся умом тронулся. Оттого, наверное, и числится святым. Завещала же Нелана Ясноликая чтить ущербных телом, а почитать убогих духом. Видно судьба у Борха такая, окончить жизнь свою в компании с праведником.
Небо взорвалось слепящей голубизной. Все стало отчетливо видно только цвета приобрело такой немыслимой красоты, что за такое и умереть не жалко. Пурпурное море, алмазный переливающийся песок, иссиня черные скалы, а наверху серебристые фигурки лучников. Луки натянуты, кефаровые стрелы направлены точно в цель и все застыло, ждет приказа. Одна команда — и туча черных молний понесется вниз.