– Как думаешь, будет когда-нибудь марсотрясение, которое мы почувствуем? – спросил он с ухмылкой.
Остальные рассмеялись, и Айлин почувствовала, что покрылась румянцем. Это была известная шутка, и он ее продолжил:
– Ты уверена, что сейсмологи не придумывают эти марсотрясения, чтобы обеспечить себя работой?
– Ты сам проводишь здесь достаточно много времени, – ответила она. – И однажды когда-нибудь щель раскроется и ты в нее провалишься.
– Это ей так хочется, – вставил Иван. Противостояние между ними, разумеется, не оставалось незамеченным.
– Так ты думаешь, когда-нибудь я смогу это почувствовать? – продолжил Роджер.
– Разумеется. Такое случается каждый день тысячи раз.
– Но это потому, что ваши сейсмологи регистрируют каждый шаг по планете. Я имею в виду что-то серьезное.
– Ну конечно. Я даже не знаю никого, кто бы еще больше заслуживал встряски!
– Может даже, придется воспользоваться шкалой Рихтера, а?
Это было уже нечестно: чтобы заметить низкоинтенсивные колебания, необходима была шкала Харроу. Но позднее в этом же разговоре Айлин смогла отыграться. Шерил и миссис Мицуму спросили Роджера, где он бывал, сколько экспедиций провел и так далее.
– Я гид по каньонам, – в какой-то момент заявил он.
– Так когда ты дорастешь до долин Маринер? – спросила Айлин.
– Дорасту?
– Ну да, это же конечная цель всех каньонщиков?
– Ну, в некотором роде…
– Тебе стоило бы поторопиться – как я слышала, чтобы их изучить, нужна чуть ли не целая жизнь, – Роджеру на вид было лет сорок.
– О, не для нашего Роджера, – вмешалась миссис Мицуму.
– Никто не может выучить Маринер, – возразил Роджер. – Они тянутся восемь тысяч километров, и от них отходят сотни боковых каньонов…
– А как же Густафсен? – спросила Айлин. – Я думала, он и еще пара человек знают там каждый дюйм.
– Ну…
– Лучше бы тебе уже готовиться туда перевестись.
– Ну, вообще я сам люблю Фарсиду… – начал объяснять он тоном таким извиняющимся, что вся группа расхохоталась. Айлин улыбнулась ему и отошла, чтобы налить чай.
Когда всем раздали по чашке, Джон и Иван переключили разговор на другую излюбленную тему – терраформирование каньонов.
– Эта система будет такой же красивой, как Лазули, – заявил Джон. – Можете себе представить, как вода будет бежать по тем проходам, где мы сегодня шли? Везде будет расти трава, будут летать вьюрки, в трещинах поселятся рогатые ящерицы… альпийские цветы придадут всему этому какие-нибудь цвета.
– Да, здесь станет изумительно, – согласился Иван. Некоторые каньоны и кратеры были накрыты куполами из того же материала, что и шатер, в котором они сейчас находились, и внутрь был закачан прохладный воздух, и в нем могла существовать арктическая и альпийская жизнь. Лазули был среди этих террариумов крупнейшим, но далеко не единственным.
– Мм-м, – протянул Роджер.
– Ты не согласен? – спросил Иван.
Роджер отрицательно покачал головой.
– В лучшем случае из этого может выйти только имитация Земли. Марс – он не для этого. Раз уж мы оказались здесь, нам необходимо приспособиться к тому, какой он есть, и наслаждаться им.
– О, но здесь всегда будут естественные каньоны и горы, – отозвался Джон. – На Марсе ведь столько же суши, сколько на Земле, верно?
– Ну, с натяжкой.
– Значит, понадобится несколько столетий, чтобы терраформировать всю эту территорию. А с учетом такой гравитации – этого, может, и никогда не случится. Но столетия – это как минимум.
– Да, но к этому все идет, – сказал Роджер. – Если на орбиту вывести зеркала и взорвать вулканы, чтобы выпустить газы, это изменит всю планету.
– Ну разве это будет не чудесно! – воскликнул Иван.
– Вы же не возражаете всерьез против того, чтобы жизнь на открытой поверхности стала возможной, правда? – спросила миссис Мицуму.
– Мне нравится то, что есть, – пожал плечами Роджер.
Джон и остальные продолжили обсуждать различные проблемы терраформирования, а Роджер, посидев с ними еще немного, встал и ушел спать. Еще через час Айлин сделала то же самое, и другие последовали за ней – почистили зубы, сходили в туалет, поговорили еще… Намного позже, когда все давно улеглись, Айлин встала у одного из краев купола шатра и посмотрела на звезды. Возле Скорпиона ярко сияла Земля – четкая голубоватая точка в сопровождении своего более бледного спутника, Луны. Прекрасная двойная планета в сонме созвездий. В эту ночь ее охватило неодолимое желание увидеть ее, побывать там.
Вдруг рядом с ней возник Джон – слишком близко, соприкоснувшись с ней плечом, поднял руку, чтобы обхватить ее талию.