… – Ребята, кто даст угольник под сорок пять? Гусев и сам не ест и другим не дает.
Олег пододвинул чертеж, провел линию. Сегодняшняя девушка очень похожа на ту. Прямо хоть опять пиши в Академию наук. Так и так, мол, уважаемые товарищи академики, факты подтверждаются, марсианка продолжает разгуливать по земле.
Впереди горбил узкую длинную спину Александр Синеоков в черном пиджаке с модным разрезом. Даже Олегу было приятно смотреть на Синеокова, а уж о девушках и говорить нечего. Они без ума от изящного, начитанного Александра. У него полгорода знакомых. Может быть, он встречал эту голубую…
Олег встал, подошел к Синеокову и сказал, стараясь говорить как можно небрежнее:
– Понимаешь, какая со мной сегодня смешная история приключилась. Еду я это, значит, в автобусе…
Александр, не отрываясь от расчетов, поднял одну бровь (явное подражание шефу):
– Ага…
– Автобус без кондуктора, а у меня один металлический рубль.
– Ага. Сорок на восемьдесят семь…
– И вдруг одна девушка берет за меня билет… Представляешь? Между прочим, очень красивая… Лицо такое необычное… Словно голубое.
– Ага… ну что ж, – пробормотал Синеоков, не поднимая головы, – поздравляю… пятьдесят на тринадцать…
– Я не успел с ней познакомиться.
– Ну и дурак… и плюс тридцать пять…
Олег вернулся на свое место. Уж Синеоков не растерялся бы. Он представил, как Александр склоняется к девушке в прозрачном плаще, и у него сразу испортилось настроение. Может быть, у нее есть парень? Этакий марсианин с атлетической фигурой… Конечно, есть.
Сзади Олега сидит Глебыч. Старику уже давно пора на пенсию, но он не хочет расставаться со своим кульманом. Лев Евгеньевич держит Глебыча лишь из уважения к его прошлым заслугам, так как сейчас конструктор больше сидит с закрытыми глазами, чем чертит, а после обеда откровенно дремлет, свесив лысую пергаментную голову на грудь и тонко посвистывая. На столе у Глебыча обязательно стоит красная роза с зеленым стеблем в мелких пупырышках. Старый конструктор – довольно известный в городе любитель-садовод. Иногда Олег приезжает к нему на дачу и помогает возиться с цветами. Олег обернулся к старику:
– Как сегодня чувствуют себя ваши принцессы, Глеб Петрович?
– Ничего… спасибо… Твой куст только что-то приболел. – Глебыч поднял от чертежа плоское, словно срезанное, доброе лицо с бесцветными слезящимися глазами. – Наверно, червь в корнях завелся.
– А со мной сегодня смешная история приключилась, Глеб Петрович. Еду это я, значит, в автобусе, а в кармане один рубль. И вдруг девушка берет мне билет. Я еще таких странных лиц, как у нее, не встречал. Такое белое, что голубым кажется. А черты лица тонкие-тонкие, словно их и нет совсем.
Глебыч вздохнул:
– Жениться тебе надо. Я в твои годы уже двоих детей имел.
– Квартиры нет, Глеб Петрович.
– Да, квартиры, конечно, – вздохнул конструктор. – Ты бы поговорил с главным… Пока можешь пожить у меня на даче… А то твой куст так и не дождется…
– Мне пока не на ком жениться.
Олег машинально чертил и думал о квартире. Хорошо бы в этом году получить квартиру. Хотя бы однокомнатную секцию, пусть даже на окраине. Все в КБ уже получили в новом доме… Не хватило только ему. Если бы он лез, доказывал… В сущности, Синеокову совсем не нужна квартира. Он холост, у его отца – дом. Нет, с ним, Олегом, поступили несправедливо. И все потому, что он «тихоня». Чертит он не хуже других. Олег смахнул крошки резинки с листа ватмана и посмотрел на чертеж. Да, не хуже, если даже не лучше, и тем не менее шеф ни разу не похвалил его. А на каждом собрании расхваливает Синеокова, хотя тот конструктор так себе. Берет больше горлом, чем карандашом.
Ему, Олегу, надо завоевать любовь шефа. Быть порешительней, поостроумней. Вот взять остаться сегодня после работы и поговорить со Львом Евгеньевичем по душам. Рассказать про голубую девушку и под этим соусом попросить квартиру. Мол, неудобно же марсианке жить на частной квартире, – что подумают о нас на другой планете? Только надо, чтобы это не выглядело простым «клянчаньем», он где-то читал, что важные дела лучше всего решать за шуткой. Олег силился представить себе улыбающегося шефа, и у него ничего не получалось.
– Олежка, просчитай мне вот эту балку. Что-то не получается.
Роза сидит рядом с ним, но она отгорожена от Олега кульманом. Видны только ее красивые ноги. Пожалуй, у нее самые красивые ноги, которые Олегу приходилось видеть у женщин. Да и сама Роза очень симпатичная женщина, несмотря на то, что ей под сорок и она уже слегка располнела.
Олег подошел к соседке. На Розе сегодня ситцевый сарафан, который ей очень идет, и красные босоножки.
– Вот эту, что ли?
– Эту.
– Дай справочник.
Олегу всегда приятно делать что-нибудь для Розы. Да и она охотнее всего обращается именно к нему.
– Линейку. Карандаш.
Олег командовал, как хирург во время операции, чувствуя удовлетворение от того, что сразу нашел нужное решение. Он склонился над столиком. От Розы ненавязчиво пахло приятными духами.
– Возьми пока вот этот интеграл.
Роза стала послушно рыться в справочнике. В КБ ее не любят и боятся. За удивительную способность по поводу и без повода высказывать свое мнение. Причем Роза это ухитряется делать в какой-то ультимативной форме, резко, даже с раздражением. Допустим, пришел Синеоков в пестром галстуке, Роза не стерпит, обязательно выскажется по этому поводу.
– Я бы никогда не надела такой галстук, – скажет она сердито. – Это вульгарно.
Или тогда, на профсоюзном собрании. Дом уже был заселен, споры прекратились, а она возьми и выступи:
– А я бы не так эти квартиры распределила. Зачем Ивлеву трехкомнатная секция? Ну и что из того, что он комсорг? Комсорг должен сначала о людях беспокоиться, а потом уже о себе. Жирно слишком на троих три комнаты, когда люди живут по частным квартирам. Почему Гусеву не дали комнату, а дали этому оболтусу Синеокову?
И пошла, и пошла. Синеоков потом с месяц дулся на Гусева, хотя он тут абсолютно ни при чем.
– Спасибо, Олежка. Мне бы с ней весь день возиться. Что у тебя сегодня такой надутый вид? Ты не заболел? Или с хозяйкой поссорился? Они тебя дочкой не соблазняют? Смотри, а то еще женят. Дать тебе совет? Никогда не становись на квартиру, где дочка невеста. Сколько вашего брата квартиранта на этом погорело, ужас. Так дать таблетку от головной боли?
– Спасибо. Я себя хорошо чувствую.
– А я сегодня в командировку еду.
– Куда?
– Томск.
Роза все время разъезжает по командировкам. Пробивает изготовление образцов их продукции на других заводах. Ей это удается лучше других, и директор посылает обычно ее. Синеоков утверждает, что Роза – любовница директора, но Синеоков может и натрепать в отместку за «оболтуса». Хотя… Будь он, Гусев, на месте директора, он обязательно сделал бы Розу своей любовницей.
– Ни пуха ни пера.
– К черту.
Олег вернулся на место, посидел над незаконченным чертежом и вдруг дал себе страшную клятву сегодня же попросить у шефа квартиру.
Синеоков принес билеты на «Русское чудо». Сегодня культпоход. Идут все, кроме шефа, Глебыча и Олега. Шеф занят, Глебыч спешит к своим розам, а у Олега никто не догадался спросить, хочет он смотреть «чудо» или нет.
Когда все ушли, весело переговариваясь и топоча ногами, Олег встал из-за своего кульмана. Шеф сидел, низко склонившись над столом, – седой, умный, усталый. Все ушли в кино, а он сидит. И будет сидеть до вечера, а завтра придет раньше всех. Зато машины, которые проектирует их КБ, ходят быстрее всех и дальше всех…