Кире на заводе и вовсе делать было нечего, так что она с конференции отправилась в особняк.
Стайл встретил Киру на лестнице с распростертыми объятьями.
— Восторг, а не презентация! — восхищался босс. — И как ты придумала такую красоту!
— Ты же мне пресс-службу не за красивые глаза доверил. За них ты меня тащишь в постель.
— Не обманывайся, мне нравятся твои ноги, — Стайл привлек Киру к себе.
— Объясни мне, пылкий мачо, что вытворяет твой курчавый друг?
— В чем же провинился Эрик?
Кира оттолкнула Стайла.
— У меня вышла интересная беседа с журналистами о безумии роботов. О чем думал твой приятель, когда писал статью? Уж точно не о репутации фирмы.
— Так давай спросим его. Он здесь.
— Кто бы сомневался.
Они наконец прошли из коридора в переговорную.
— Господа! — Кира бросила на стол планшет. — Предлагаю всем ознакомиться с крайне интересным документом.
Стайл дал команду, и «Башня» спроецировала изображение на телестену.
— Меморандум луддитов. Все уже в курсе, надеюсь? Серьезный труд, даже с эпиграфом, вы не поверите, из Хайдеггера. Все знают кто это? Я, например, в первый раз услышала эту фамилию. Итак, Хайдеггер: «Искусственное производство жизни логически уравновешивается искусственным производством смерти». Финал тоже красивый: «Они пугают нас, пока остаются машинами, они уничтожат нас, когда обретут разум и волю». Не правда ли, Эрик, прекрасная реакция на твою статью?
— Не будем растить из мухи слона, — то ли извинился, то ли огрызнулся Фромм, в его тоне одновременно слышалось и то, и другое. — Я написал в узкоспециализированный журнал научную статью. Не думал, что ее вообще заметит кто-нибудь, кроме психологов.
— Ты можешь рассказать своими словами, что там написано, чтобы я могла отбиваться от журналистов, особенно луддитов.
— Даже не знаю, — замялся Эрик.
Кира вскипела.
— Тогда сам с ними разговаривай! Вы тут с ума посходили? Почему я должна разбираться в таких вещах? Я все-таки девочка, если кто-то забыл!
— Спокойнее! — вмешался Стайл. — Эрик, в самом деле! Мы тут все с высшим образованием. Если уж луддиты поняли, что к чему, мы и вовсе справимся. Расскажи нам о статье.
— Хорошо, хорошо! Я же не против. Мы дискутировали с Кицунэ (Макс тоже принимал участие) о том, что такое «подсознание».
— Помню эти смертельные битвы, — поддакнул Макс. — Сначала ты заявил, что термин устарел вместе с понятием, а после начал объяснять, что это такое. Кстати, эти споры реально много нам дали при разработке структуры.
— Да, — энергично закивал Эрик, — все в дело пошло. Если совсем просто — память предков, а это тысячелетия опыта, дает нам инструкции на все случаи жизни. Мы не успеваем задуматься о том, что огонь жжется, а сразу отдергиваем руку. У роботов опыта поколений нет и быть не может. Ему на смену приходит коллективный опыт всех роботов, который хранится не как база данных на каком-то одном или нескольких серверах, а в сознании всех роботов одновременно. Централизуется только каталог этих данных. Каждый робот — интерфейс такой сети.
— Как же мы гарантируем конфиденциальность данных, если каждый робот имеет доступ ко всему? — встревожился Стайл.
— Для этого мы привили каждому роботу систему самоограничений, он не может запросить в коллективной базе больше, чем требуется для решения непосредственной задачи. Все наши андроиды отягощены гиперответственностью, преодолеть которую они не в состоянии.
— А при чем тут «живой разум» робота? — спросила Кира.
— Никто и не говорил о «живом разуме». Я писал только, что коллективная память заменяет подсознание и быструю память, являясь чем-то большим, нежели воспоминания одного индивида. Разум упоминала Кицунэ, она считала, что если к подсознанию добавить самоуважение, то мы получим индивида вместо ходячего интерфейса. Но в моей статье ничего этого нет.
— Кицунэ может сотрудничать с луддитами? — спросила Кира.
— Исключено, — вскинулся Макс, а Стайл скорчил рожицу в стиле «не мели ерунды».
«Мальчишки, — подумала Кира, — им под шестьдесят, а у них детство в одном месте играет».
— Я оказалась не готова к пресс-конференции. И это ваша вина, джентльмены, — сказала она вслух.
— Мы осознали, — улыбнулся Стайл, — мы раскаиваемся. И ты молодец, справилась лучше всяческих ожиданий.