Тот в одно движение раскрыл складной нож и остановил таблетку, прижав её к столу бритвенно-острым пятнадцатисантиметровым лезвием испанской навахи.
— А ты опасный человек, Сэм Беккет, — заметила Миранда, оценив клинок.
— Нож не делает человека опасным, — ответил тот и, надавив, располовинил таблетку. Внутри она была молочно-белой, с ровной мелкодисперсной фактурой.
— Тогда что делает человека опасным? — спросила собеседница.
— Лазерный пистолет, — ответил Сэм.
— Ты рассматривал вариант, что я могу умереть из-за твоего любопытства? — спросила Миранда, разглядывая повреждённую таблетку.
— Тогда я отнесу твоё бездыханное тело к святой Клементине, и она вдохнёт в него жизнь, — без тени сомнения ответил Сэм.
Осторожно надавив на краешек одной из половинок, он отколол небольшой кусочек и убрал его в капсулу для вещественных доказательств.
Остатки таблетки он вернул Миранде, и она запила их кофе.
Сэм тут же позвонил своему другу:
— Слушай, Грегор, дело сделано. Теперь мне нужно доставить к тебе два образца — биопробу моей напарницы и образец её лекарства.
— Ну так присылай, — предложил Урквин.
— Но как? — спросил Беккет. — Я никогда не был так далеко от тебя. Я обычно сам заезжаю с образцами.
— Раз ты теперь разбогател, воспользуйся «Энивеем», — предложил Грегор. — Сейчас поищу… Вот нашёл. Аналогом микротуерной доставки «Энивей» в северном полушарии является служба высокоскоростной доставки «Поль Убасу». Вот их сайт. Действуй, малыш.
— Сам ты малыш! Спасибо, — буркнул Сэм и забормотал себе под нос, работая с интерфейсом болталки:
— Так, срочная доставка до ста граммов… Определить точку доставки по внутрикупольной системе позиционирования… Всё. Контейнер в дороге. Цены, конечно, бешеные.
— И куда нужно идти, чтобы отдать образцы? — спросила Миранда, но в двери ресторана уже влетал чёрный куб с гранью десять сантиметров. Он направился прямиком к их столику и завис перед Сэмом, не касаясь столешницы.
Сверху на кубе открылась крышка и электронный голос сказал:
— Вложите ваше отправление в меня, господин Беккет, и я передам его господину Урквину. По окончании загрузки просто опустите мою крышку.
Сэм положил оба образца в контейнер, и тут произошло непредвиденное. Перегнувшись через стол, Миранда схватила куб и стала тянуть к себе с такой силой, что стол поехал.
— Летающая коробочка! — восхищённо пропыхтела она, но так и не смогла сдвинуть вожделенный предмет с места хотя бы на миллиметр.
— Она что — приколоченная? — с удивлением предположила женщина. — Но к чему?
— Что ты делаешь? — спросил Беккет строго.
— Пытаюсь посмотреть коробочку, — невинным тоном ответила напарница.
— Что ты пытаешься сделать на самом деле? — повторил свой вопрос Сэм.
— Я же сказала — пытаюсь взять коробочку в руки, — стала злиться Миранда.
— Неверно, — возразил Сэм и пояснил: — На самом деле ты пытаешься укатить планету Марс с её орбиты вокруг Солнца.
— Да? — опешила Миранда, но коробочку не отпустила.
— Это гравитационный туер. И ты права, он действительно приколочен к Марсу, как к ближайшему массивному объекту, и тратит энергию только на перемещение в гравитационном поле Марса, но не на само зависание. Ты не можешь сдвинуть Марс. Объяснить тебе, почему?
— Я поняла, — Миранда наконец отпустила куб и тот тут же уплыл к выходу из ресторана. — Откуда ты знаешь про эту коробочку?
— Я потомственный пилот, между прочим, а гравитационный туер, чтоб ты знала, самый плохой вид космического двигателя, — объяснил Сэм. — Его используют исключительно для неспешных межпланетных грузоперевозок, так как работает он только в гравитационном поле массивных объектов — планет или звёзд — и тяга его тем сильнее, чем ближе он к крупному небесному телу. Что до межзвёздного пространства, то в нём он даёт нулевую тягу. Мой дедушка говорил, что если вдруг я опущусь до того, что стану водить туер, то мне лучше сразу убить себя, как неудачника.
— У тебя был очень строгий дед, — сказала Миранда.
— Он растил меня вместо отца, — пожал Сэм плечами.
Миранда не стала спрашивать дальше. Ей принесли пирожные и свежевыжатый сок, но она уже не могла есть.
Женщина едва сидела на стуле. Лицо её стало бледнее снега, а на лбу выступила испарина. Взор Миранды затуманился, и она вцепилась в край стола, судорожно хватая ртом воздух.
— Да что с тобой? — не на шутку забеспокоился Сэм. — Неужели из-за повреждённой таблетки?
— Нет, — прошептала Миранда. — Это нужно прекратить немедленно. Мне физически плохо от этой музыки. Она просто выносит мне мозг.
— А, — успокоился мужчина. — Это на тебя так действует дистракт. Когда-то я тоже не мог его слушать. Знаешь, он как музыкальный Рагнарёк — сумерки богов для какого-то отдельно выбранного жанра. Когда наш мир падёт и ангелы вострубят о начале Страшного Суда, готов поспорить, трубы будут играть дистракт.