— На стену можно взобраться. Разве мы не достойные сыны славных отцов?
Его слова подхватили другие. Немногие, всего несколько человек. Казар едва сдержал улыбку.
— На стену могут взобраться люди, но не кони.
— Разве мы не люди?
— Нет, мы монголы. Быть монголом это больше, чем быть человеком!
Это заявление было встречено шумными возгласами одобрения, и Казар набрал в легкие побольше воздуха, чтобы его следующие слова услышали все собравшиеся воины.
— Найдутся ли среди вас такие, кто готов отправиться на штурм Шэньму без коня и сгибаясь под тяжестью штурмовых орудий?
Вперед шагнул монгол со скрещенными на груди руками. Еще трое последовали его примеру. Затем еще шестеро, вдохновленные смелостью предыдущих, вышли из строя.
Казар спокойно наблюдал за ними.
— Тогда я прошу, чтобы все, кто столь же смел, шли в бой впереди моей орды.
Помешкав, пятеро монголов встали, сложив руки, впереди. К ним потянулись и другие.
— Среди вас я вижу знакомые лица, — крикнул Казар. — Лица тех, кто прежде стоял по левую руку от меня.
Головы склонились в согласии.
— Вы — монголы между монголами, вы, оставившие своих коней ради того, чтобы разграбить китайский городок, когда в пяти днях езды отсюда лежат другие города, не защищенные Великой Стеной.
То были сладкие слова для людей, которые последними ели мясо и пили воду. И они согласно кивали.
— Я не могу отказать вам. Как не мог бы сделать этого Чингисхан, прошептавший мне на ухо слова, которые остались пока у меня. По словам Чингиса, если орда стремится к богатой добыче, это еще не означает, что часть ее не может отделиться и пойти своим путем, свободно и не навлекая позора на всю орду.
Воины-добровольцы переглянулись. К чему это клонит их хан?
— Прошу всех, кто хочет отделиться от орды, пройти вперед, на почетное место.
Несколько человек, опасаясь переменчивого настроения своего вождя, отступили. Но многие сделали шаг вперед.
— Вы, кто ищет добычи в этот день, получаете от меня свободу. Прошу только оставить мне ваших коней, потому что вам они не нужны. Можете взять с собой любое оружие и сколько угодно стрел.
Лица стоящих впереди озарились восторженными улыбками. Кое-кто из отступивших снова присоединились к своим товарищам. Глаза их горели жадностью, пальцы судорожно сжимались.
— Неся мое благословение, идите на Шэньму. И если вам суждено покорить его и потом нагнать нас на марше, я позволю забрать своих лошадей, чтобы погрузить на них золото и женщин. Только уплатите за них приемлемую цену.
Последние слова окончательно воодушевили отколовшихся. Они любили своих коней больше жизни. Перспектива повстречаться с ними снова была дороже хвалебной речи хана.
— И еще. Вы должны выбрать из числа своих воинов одного, кто станет вашим ханом и принесет мне клятву в вечной верности и покорности, — добавил Казар.
Сразу же между тремя соискателями вспыхнула короткая схватка. Амбиции одного из них утихли после того, как в сердце ему воткнули нож. Другой захромал и отступил, получив в коленную чашечку пулю из «Макарова».
Остался один — монгол с плоским лицом. Он окинул взглядом своих сторонников и поднял голову.
— Я — Монгк, хан. Кто хочет еще бросить мне вызов?
Соискателей титула не осталось.
— Подойди сюда, — приказал Казар.
Монгк подошел — перепачканные грязью и пометом сапоги, гордый взгляд…
— Я согласен считать тебя Монгкханом при условии, что ты признаешь меня хаканом.
Монгк замигал, как удивленная обезьяна.
— Хаканом?
— Ты хан и значит, равен мне. Поэтому я не могу быть просто ханом. Я должен быть хаканом — ханом ханов.
— Но я единственный хан кроме тебя, — возразил Монгк.
— Сегодня. Завтра могут появиться другие ханы. Но ты будешь первым, чья воля склонится перед моей.
Едва сдерживая радость, Монгк опустился на колени и низко, до земли, поклонился своему повелителю.
— Я твой слуга, — сказал он взволнованным голосом.
— Встань, теперь ты Монгкхан.
Монгкхан поднялся, — по грязным щекам ползли слезы, но глаза сияли, — и занял свое место во главе новой орды.
— Идите навстречу своей судьбе! — загремел Казар, хан ханов. — Вы больше не стоите слева от меня, вы войдете в историю монголов на своих ногах!
Поднялся невообразимый шум. Всевозможные ружья, винтовки и автоматы взметнулись в воздух. Выстрелы разрушили утреннюю гармонию природы. Кто-то упал замертво, но на этих несчастных не обратили ни малейшего внимания.