Операция началась плохо. Их встретил беглый огонь. Два парашюта не раскрылись, а еще один отнесло далеко в сторону. Один из солдат попытался открыть ответный огонь, но вдруг ощутил резкую боль в ноге. Следующие две стрелы поразили жизненно важные органы.
Однако десантникам все же удалось достичь земли с небольшими потерями и залечь. Полковник Чан спускался с автоматом на изготовку. Монголы, к его удивлению, оказались хорошими бойцами. Укрываясь в высокой траве и за деревьями, они вели огонь с поразительной меткостью. Монголы не ведали страха и превосходили десантников численно. Но все же в этот день судьба боя зависела не от числа, а от умения.
Как только его сапоги коснулись земли, полковник Чан упал, перекатился, освободился от строп и метнулся к ближайшему дереву, не заботясь о парашюте. Ветер подхватил полотнище и понес в сторону монголов. «Вот и хорошо, — подумал полковник, — пусть летит, может и захлестнет какого-нибудь зазевавшегося противника».
Добежав до холма, Чан окинул взглядом картину боя. Монголы держались стойко, но их оружие не шло ни в какое сравнение с автоматами Калашникова. Вот только патронов могло не хватить.
И тем не менее, стрелы оказались страшнее. Они прилетали неизвестно откуда, бесшумно пронзая плоть и дробя кости. Не один солдат героической НОА оказался выведен из строя, когда дрожащее тростниковое древко с металлическим наконечником и красным оперением вонзалось в руку или ногу. Достаточно скоро полковник Чан выяснил, что в полевых условиях их практически невозможно вытащить. Полковник спускался по склону холма, ведя огонь по кучке монголов, методично расстреливавших его солдат. Внезапно Чан почувствовал, как напряглись мышцы левого бедра, будто их сжала судорога.
Он еще ухитрился сделать два шага, но дальше тело отказалось повиноваться разуму. Чан споткнулся и ощутил новую, более пронзительную боль. Опустив голову, он увидел торчащую из бедра стрелу.
Однажды Чана ранило и он выжил. То было пулевое ранение. Кость не задело. Кусок свинца прошил предплечье, оставив отверстие в мышцах, которое быстро затянулось. Теперь об этом напоминали только мертвенно-бледные складки кожи.
Сейчас все обстояло иначе. Пуля прошла навылет, а стрелу нужно было извлекать. Опустившись на землю, полковник попытался достать ее, но это оказалось нелегко. Когда же он наконец ухватился за стрелу, то столкнулся с другой проблемой.
В какую сторону тащить? Тянуть за оперение, значит еще больше порвать мышцы. Ухватившись за острие, придется протащить через рану все древко, а это рискованно — можно оставить в теле занозы. Он попробовал отрезать наконечник кинжалом. План был хорош, да вот только проводить эту хирургическую операцию приходилось на поле боя.
Чан уже начал пилить древко, поглядывая одним глазом на своих солдат, когда вдруг почувствовал, как что-то горячее коснулось его затылка. Дуло АК-47. Голова его дернулась. Губы сложились, чтобы произнести слово «нет». Но воздух так и не вышел из легких.
Полковник Чан увидел дым боя, ощутил его вкус, но это было последнее, что ему удалось почувствовать. В следующий миг автоматная очередь разнесла его череп, разбросав мозги, глаза и клочья кожи.
История осады Шэньму зафиксировала, что подразделение «Кулак» отлично показало себя, учитывая обстоятельства. На каждого погибшего монгола пришлось всего три китайских солдата. Почти равные потери. В конце концов, силам быстрого развертывания ничего не оставалось, как отступить к окраинам Шэньму и окопаться. Монголы, столкнувшись с плотным огнем обороняющихся, просто отступили к холмам и растворились среди них.
К началу третьего часа сражения дым и вонь рассеял поднявшийся ветер, и высшее военное руководство, оценив ситуацию с точки зрения тактической реальности, отдало приказ обработать холмы напалмом.
Работу успешно выполнили военные вертолеты, поднявшиеся с воздушной базы Донг Шенг Фенг. Они бомбили холмы до тех пор, пока те не превратились в черные кочерыжки, а тела мертвых — в обугленные кости и мясо.
Точных сведений о потерях так и не появилось. При бомбежке разбился один вертолет НОА, у которого внезапно отказал мотор. Экипаж, оставшийся в живых после довольно жесткой посадки, был расстрелян на месте.
К полудню данные воздушной разведки легли на стол местного военного комиссара. Тот просмотрел еще не просохшие фотографии и возбужденно воскликнул:
— Мы их отбили. Они отступили на восток. Вот оно, доказательство того, что монгольская угроза, так напугавшая Гонконг, высосана из пальца. Они бежали с поля боя!