— А если нет?
Премьер едва заметно улыбнулся, чего министр обороны не мог увидеть. Тем не менее, усмешка прозвучала и в тоне голоса, уже более дружелюбном.
— А если нет, то только потому, что марсиане нанесут им полное поражение. Что нас тоже устраивает, тем более, что цену придется платить им.
— Пожалуй, это звучит убедительно.
— Конечно, определенный риск есть, но я приказываю вам предпринять эти шаги.
— А я сообщу вам о результатах.
Примерно через час решение, принятое в Гонконге, было доложено генералу Шангу в форме шифрованной радиограммы. Он вскрыл бумагу, прочел, с трудом одолев шифр, затем разорвал на кусочки и бросил на ветер.
Испытывая те же чувства, что и час назад, генерал направился к ожидающим его всадникам. Они смотрели на него с равнодушием, граничащим с презрением. Понять что-то по выражению их лиц было невозможно, но воображение Шанга подсказало ему, что принятое решение интересует послов только в той степени, в которой оно усложнит или облегчит задачу монгольского войска. Исход предопределен заранее.
С трудом сохраняя спокойствие и бесстрастный тон, Шанг обратился к женщине, так как штандартоносец все это время хранил полное молчание.
— Танки НОА отойдут на минимальное расстояние, чтобы дать вам возможность подняться на Великую Стену.
— Не задерживайтесь, — бросила Утренняя Лань. — Мы уже прождали целый час.
С этими словами женщина развернула жеребца, ударила его в бока, и тот сорвался с места так стремительно, что пыль из-под копыт полетела в лицо Шанга.
Возвращаясь к своей машине, он тер глаза, но лишь слезы стыда и гнева помогли прочистить их от мелких песчинок.
Танки отошли. Его танки. И хотя приказ исходил от высшего военного руководства, весь позор лег на плечи генерала Шанга.
Это было невыносимо, немыслимо, но ничего другого он сделать не мог.
Глава 49. ШЕСТЬ ДРАКОНОВ
Казархан ждал своих посланников на том же месте, откуда проводил час назад.
— Какие новости? — сухо спросил он.
— Я хан! — воскликнула Утренняя Лань. — Теперь ты не можешь мне в этом отказать!
— Ты потеряла доспехи, — сказал Казар, заметив отсутствие шлема и кожаных нагрудников.
— Этим поедателям падали нужно было увидеть мои женские прелести хотя бы для того, чтобы мне было легче обольстить их сладкими словами.
— Так ты говорила им сладкие слова?
— А ты как думаешь?
За спиной Утренней Лани хан Ариунболд покачал головой в ответ на вопрошающий взгляд Казара.
— Для женщины ты неплохо сочиняешь, потому назначаю тебя ханом.
— Я приму от тебя эту честь, если ты поцелуешь меня в губы.
— У меня нет времени на поцелуи. Впереди далекий путь. Кроме того… — Казар тронул поводья. — Я не целую простых ханов. Особенно тех, которые так бесстыдно щеголяют перед другими ханами и выставляют напоказ свои прелести перед безбожными китайцами.
Утренняя Лань сорвала с головы остроконечный шлем и запустила им в Казара.
Тот обернулся и успел ловко отклониться вправо. Шлем пролетел мимо, а хан ханов добродушно рассмеялся.
Новая Золотая Орда, не мешкая, тронулась в путь. Раньше они ехали по трое в ряд, теперь же быстро перестроились по шесть.
Спускаясь с холма, монголы услышали рокот и лязг танков. Сначала отошла третья линия машин Т-75, затем Т-72 и, наконец, самые старые Т-64.
Воины Казархана устремились к освободившейся бреши. Кони достигли того места, где восточная часть стены лежала в руинах, преодолели неровный, усеянный камнями участок, и начали восхождение на Великую Китайскую Стену. Построенная когда-то, чтобы удерживать предков нынешних монголов на безопасном расстоянии от богатых городов Китая, теперь она стала дорогой для Новой Золотой Орды, устремившейся на восток.
Прошло два часа, прежде чем замыкающий фургон, скрипя, въехал на гладкую мощеную дорогу. К тому времени лошади оставили столько помета, что копыта уже не стучали по камням, а увязали в топком месиве, напоминающем тесто.
Стоявший на противоположной стороне разрушенной стены генерал Шанг с мрачным видом покачал головой.
— Эти проклятые монголы изгадили наше национальное достояние.
Но по крайней мере обошлось без потерь, если не считать потерю лица героической НОА. Да и военная карьера генерала Шай Шанга имела теперь столько же шансов возродиться, как и покойный Мао Цзэ-дун в своем склепе посреди развалин покинутого Пекина.