— И давно ты знаешь о моей внучке? Сколько уже её скрываешь?
— Два месяца. Прости, но…
«У нас были приоритеты». Надгробный камень. Марсианская причуда.
Сюзанна уставилась в пол, от потрясения не в силах порадоваться, а может, просто забыв, как это делается.
— Ты должен был рассказать.
— Знаю.
— Да я и сама…. не следовало отгораживаться от всего мира высокими стенами. Прости.
— Это ещё не всё, — осторожно продолжал Нейт, словно опасаясь, что ещё чуть-чуть — и она не выдержит.
— Что? — не выдержала Сюзанна, внезапно решив, что это очередная игра палача, просто средство причинить ещё большую боль. — Скажешь сейчас, что моя внучка больна? Умирает? Или может, что она умственно неполноценная?
— Нет, — кротко отозвался он. — Ничего подобного. Здоровая молодая женщина, мать двухлетней здоровой дочки. — Нейт встал и старческой рукой взялся за ручку двери. — Я пришлю тебе контактную информацию внучки. Если понадобится помощник, чтобы построить купол, дай знать.
Он был другом, и Сюзанна попыталась его успокоить.
— Нейт, мне жаль. Если бы у нас был выбор…
— Его нет. Так уж вышло. Ты разберёшь обелиск, и эта женщина, Тори Истман, ещё проживёт год-другой. Затем оборудование выйдет из строя, она умрёт, а мы уже не сможем возобновить строительство башни. Мы канем в небытие, а за нами и остальной мир…
— Нейт, мы этого не знаем. Не наверняка.
Он покачал головой:
— Всё это похоже на надежду, но на самом деле — иллюзия. То с нами играет рок, вынуждает сбросить карты, смирить гордость и послушно уйти. И выбора у нас нет, потому что это единственно верный путь.
Нейт отворил дверь, и на несколько секунд, пока она вновь не закрылась, внутрь ворвался ветер. Сабо застучали по крыльцу, и мгновением позже на подъездной дорожке захрустел под шинами гравий.
«У тебя есть внучка…» Внучка, которая выросла в карантинной зоне без родителей, без реальной надежды на будущее, но всё равно здорова и уже мать двухлетней дочурки.
Плюс эта Тори Истман с Марса, которая покинула умирающую колонию и вопреки сомнениям и отчаянию преодолела немыслимое расстояние, потому что знала: надо делать всё возможное, пока есть силы.
Сама она во мраке и отчаянии прошлых лет об этом позабыла.
Сюзанна посидела неподвижно в глубокой тишине, нарушаемой лишь стуком её собственного сердца.
«Всё это похоже на надежду».
А ведь и впрямь похоже. Ей ли не знать, что надежда бывает коварным подарком от палача — подарком, что открывает двери отчаянию.
— Но надежде не обязательно оборачиваться ложью, — шепнула Сюзанна пустой комнате. — Со мной ещё не кончено. Ещё нет.
Перевод — Анастасия Вий, Л. Козлова