И это все? То, с какой легкостью оказался сражен монструозный червь, вызвало не только радость, но и недоумение. Не верилось, что такой махине хватило одного удара.
И правильно не верилось. Потому что таран мой червя только ранил, но не убил. Да еще взбесил вдобавок.
В каком состоянии червь, я не видел из-за забрызганного смотрового окна. Зато почувствовал, как почва снова дрогнула под гусеницами вездехода. Раз, другой. А затем что-то тяжелое обрушилось сверху на его кабину. Броня выдержала, но ощущение было — как будто мне по голове ударяют.
Уж не червь ли грохнулся всем телом на вездеход? Нет, ударов вроде было два или три. Хоть и нанесены они были почти одновременно. А бить по вездеходу червю было нечем. Не пастью же своей и не хвостом. Стоп!
Включив дворники и очистив более-менее обзор, я заметил, как с крыши вездехода над смотровым окошком нависает здоровенная каменная глыба. Точнее кусок марсианского грунта, закинутый туда известно кем. Причем, вероятно, этих кусков было всяко больше одного. Взмахнула тварь хвостом, как рычагом им воспользовалась!
Одно из двух: либо червь надеялся пробить этими глыбами броню вездехода, либо хотел обездвижить его, завалив. Погребя под кусками грунта.
Вероятней всего оказался второй вариант. Потому что вскоре на вездеход посыпались новые глыбы. Червь повторил свою атаку даже невзирая на то, что куски грунта явно не причинили его строптивой добыче заметного вреда.
Я попробовал податься в сторону и сбросить свалившийся на крышу кабины непрошеный груз. Но не успел я толком сдвинуться с места, как груза этого прибыло. И под тяжестью его двигаться стало заметно тяжелее. Во всяком случае, сделать «полицейский разворот», который сбросил бы с вездехода глыбы, я уже не мог. Как не мог и развить скорость, достаточную для повторного тарана червя.
Ждать, пока эта тварь возведет на вездеходе курган, я не собирался. А потому вынужден был прибегнуть к огневой поддержке в виде пулемета.
Надев шлем скафандра, я не без труда открыл люк на крыше — тот тоже был завален. Хорошо еще, что покоившаяся на нем глыба… или обломки глыбы оказались не настолько тяжелыми, чтобы нельзя было их приподнять. По крайней мере, в условиях Марса.
— Эх, зря ты связался с Тортилой Левенталем, — пробормотал я, высовываясь из люка.
Осторожно выдвинув пулеметный ствол поверх завала из кусков грунта, я огляделся, выискивая цель. И — другого и ждать не стоило, цель откликнулась сама, послав мне пламенный привет из собственной глотки.
На сей раз, впрочем, струя огня вышла жидковатой. Не иначе, ранение таки сказалось на боеспособности червя. Опять же, наваленные вокруг люка с пулеметом и мною глыбы не только мешали вездеходу двигаться, но и послужили неплохим для меня прикрытием. Вроде баррикады. Мне лишь хватило немного присесть, чтобы скрыться за нею и избежать потока пламени.
Зато едва червь остановился перевести дух, как я выпустил из пулемета очередь в сторону, откуда давеча хлынула огненная струя. После чего, приподнявшись над завалом, не без удовлетворения заметил мелкие брызги зеленой субстанции на теле червя.
Червь метнулся прочь, нырнув в уже порядком развороченный грунт. Спустя несколько секунд он вылез с другой стороны, чтобы повторить атаку огнем. Но я успел снова скрыться за своей импровизированной баррикадой. А затем ответил на струю огня еще одной пулеметной очередью.
Последовавшая за ней атака червя напоминала, скорее, плевок, чем струю. Очень уж недолго длилась.
— Сдаешь, поц гигантский! — выкрикнул я торжествующе, прежде чем пустить третью, и, как оказалось, последнюю очередь. После которой исполинское тело червя, наконец, завалилось на перепаханную им почву Марса и замерло навеки.
Несколько минут я держал эту поверженную тушу под прицелом пулемета и ждал. Ждал, что червь вновь зашевелится, невзирая на полученные раны. И вновь восстанет, готовый к бою.
Нет, правда! Кто знает, чего ожидать от инопланетного монстра. Столкнувшись с Чужими, недолго стать суеверным.
Но опасения были напрасны. Ни инопланетное происхождение, ни титанические размеры не делали червя бессмертным. Его туша продолжала лежать, не двигаясь и вообще не выказывая ни малейших признаков жизни.
— А теперь… надо бы выбираться отсюда, — с облегчением вздохнув, проговорил я, обращаясь к самому себе.
Как именно я буду преодолевать возведенный червем вокруг вездехода вал, я еще не представлял. Но точно знал, что нужно сделать прежде. Очистить крышу вездехода от наваленных на нее глыб.
Еще раз вздохнув, я принялся сдвигать куски грунта к краю крыши и спихивать их ногами с вездехода. И за этим занятием обратил внимание на тени, мелькнувшие на марсианской почве неподалеку.
Тени, упавшие сверху. Тени чего-то движущегося, точнее, пролетавшего по небу. А поскольку птиц на Марсе не водилось, для облаков же плотность атмосферы была недостаточной, летать над ним могло исключительно что-нибудь искусственное. Какой-нибудь летательный аппарат.
Затаив дыхание, я поднял голову к небу, надеясь, что это прибыли на помощь глайдеры с базы. И… снова вынужден был прибегнуть к иноязычным словечкам, не найдя подходящих выражений в родном языке.
Надо мной пролетали аппараты пришельцев — вовсе не похожие на тарелки, кстати говоря. Скорее, на половинки луковиц, разрезанных вдоль. Целая вереница таких «луковиц» проносилась мимо меня куда-то по своим делам.
А потом один из аппаратов Чужих замер на секунду в воздухе — не иначе, заметив одинокого землянина. Я просто-таки кожей, сквозь скафандр ощутил холодный взгляд нечеловеческих органов зрения, устремленный в мою сторону.
«Лети мимо! Лети мимо!» — про себя умолял я его. Но тщетно. Определившись на мой счет, «луковица» пришельцев начала стремительно снижаться.
И мне в тот момент подумалось, что еще один стереотип заслужил путевку туда, где плач и скрежет зубовный. Я говорю о повышенной везучести и живучести моего народа.
Хотя… народ мой, если подумать, действительно пережил многое. И наверняка переживет еще. Но вот отдельным его представителям выживаемость при этом вовсе не гарантирована.
Барон
Как говорят у нас в Германии, «у злых коров кривые рога».
Странная на первый взгляд фраза. Не менее странная, чем дурацкие шагающие броневики, любимые русскими. У тех, кстати, есть аналогичная пословица: «бодливой корове Бог рогов не дает».
Действительно, форма рогов у коровы, как и сам факт их наличия едва ли зависит от ее душевных качеств. Это исключительно прерогатива возраста и, отчасти, кормежки — не надо быть фермером, чтобы понимать это.
Но… и те же бронеходы русские неплохо успели себя показать хотя бы в условиях Марса, и с пословицами этими не все очевидно. Поскольку понимать их следует не буквально, а в переносном смысле. Как что-то вроде законов Мерфи, любимых американцами почти так же сильно, как Микки Маус и кока-кола.
Смысл их в том, что когда ты сильно к чему-то стремишься, некий закон мироздания тебе в этом препятствует. Причем помехи создает смехотворные на первый взгляд, но оказывающиеся в итоге решающими.
И я могу назвать немало примеров, когда этот непостижимый закон себя проявлял — в жизни моих знакомых и не только.
Собрался, например, парень на свидание с девушкой. И вдруг, буквально в последний момент выясняется, что цветочный магазинчик, на который он рассчитывал, именно в этот день закрылся. Необязательно навсегда, но на поиски альтернативы уйдет время, так что на свидание наш незадачливый герой-любовник опоздает. Или опоздает по другой причине. По вине, например, машины, обдавшей беднягу грязью после недавнего дождя. Отчего парень вынужден бежать домой переодеваться.
Да и сам дождь неплохо способен подкорректировать человеческие планы. Важно, что итог будет один: кавалер опоздал, а дама его осталась, хоть чуточку, но разочарована. Что не лучшим образом скажется на будущих отношениях.
Другой пример. Некто опять-таки молодой (да, вдобавок, на редкость амбициозный) собирается на собеседование, устраиваясь на работу. И, сам того не ожидая, может стать не только амбициозным, но и опаздывающим по вине того же дождя или авто с водителем-лихачом. А может без проблем собраться, вовремя (или даже немного пораньше) прибыть в офис… но пропустить либо пятнышко на рубашке, либо ниточку на рукаве пиджака. Показав себя небрежным и работы своей мечты, разумеется, недостойным.