- Арменчик, пойдем в наш скверик, давай по порядку, хорошо?
И мы с Арменом, забывшим про свой авиабол, пошли в сквер наискосок от школы и сел-и на скамейку. На ней мы в свободное время и на большой перемене всегда списываем друг у друга домашние задания. Если говорить честно, списываем чаще всего у Армена. Реже всего - у меня. Но это неважно. Гораздо важней то, что Армен нам рассказал!
Всего, что Армен рассказал, я пересказать не сумею. Понимаете, Армену рассказал об этом его дедушка. Дедушка - академик. Армен не академик, и к тому же Армен не все понял. Армен и сам так говорит. Дальше Армен рассказал все нам с Лилит. Армен не академик, а я даже не Армен, и из того, что рассказал Армен, я тоже не все понял. Я не знаю, академик вы или нет, но боюсь, что, если еще я возьмусь все снова рассказывать, вы совсем ничего не поймете. Лучше уж рассказывать я ничего не буду, а скажу совсем коротко.
Есть, оказывается, такая специальная наука - мнемология. Пятьдесят лет назад даже и слова такого не было, хотя слово это и не марсианское, а не то греческое, не то латинское. Значит оно - наука о памяти. Но вот что интересно: слова не было, а наука о памяти, оказывается, как раз тогда и начиналась, лет пятьдесят - шестьдесят назад.
Именно тогда - не помню точно, где-то в начале второй половины XX века - ученые проделали один опыт. Сначала взяли морских червей, планарий, и научили их отличать свет от темноты. Потом отрезали у такого "обученного" червя хвост - а хвост у него, если отрезать, всегда вырастает новый - и дали этот хвост обученного червя съесть другому, необученному. И необученный червь, который раньше и светлого от темного отличить не мог, когда съел кусок обученного червя, стал такой же умный, как тот, которого он съел! Тоже стал понимать разницу между светом и темнотой, как будто его самого этому учили.
- В общем, - говорил Армен голосом дедушки-академика, - память - это информация. Информация может быть закодирована в молекулах белка. А молекула белка в наши дни легко может быть синтезирована...
- О-о-ой!!! - вдруг взвизгнула Лилит, да так, что Армен осекся на полуслове. - Ой, Армен, ты что же, значит, ешь таких... этих... (Лилит никак не могла выговорить слово "червей") .
Армен удивился, потом засмеялся, потом обиделся:
- Еще чего!.. Зачем мне их есть? Что я, свет от темноты не отличу?
Что верно, то верно. Свет от темноты Армен отличает, как никто. После девяти вечера с ним за уроки лучше не садиться - Армен отключается, начинает клевать носом, и на следующий день нам с Лилит не у кого списывать задание.
- И правда, надо же, как это я не сообразила. - Лилит снова пришла в себя. - Арменчик ведь у нас такой успевающий, такой умный, куда умней самого умного червяка. Правда, Арменчик?
- Уж насчет света и темноты Армен разбирается. Ученье - свет, неученье - тьма, - поддержал я. - Короче, Армену есть никого не надо. А вот попробовать бы кусочек Армена!..
И хоть сейчас в марсианскую школу поступай. Лилит, как ты считаешь?
- И правда, мальчики, - спохватилась Лилит, - все это интересно, только ты давай лучше, Арменчик, прямо про самое-самое интересное, хорошо?
И Армен рассказал про самое-самое интересное.
Оказывается, таблетки мудрости уже есть. Называются они, конечно, не таблетки мудрости, а по-другому, вернее, пока еще никак не называются. Их только недавно изобрели в институте мнемотехнических проблем, в общем, в том институте, где работает дедушка Армена.
Но главное, таблетки такие есть, и Армену дали ("Доверили", - сказал Армен) испытать, как они действуют. "Доверили" Армену десять таблеток, четыре он уже съел ("Уже слопал!.." - огорчилась Лилит. "Уже испытал!" объяснил Армен). Таблетки не противные, но это, в общем, неважно:
в месяц принимают всего две штуки, потом перерыв, потом опять можно принимать. Армен честно признался, что он не первый испытывает такие таблетки.
- Только дедушка сказал, - тут Армен слегка понизил голос, - дедушка сказал так: "Имей в виду, Армен, что наш с тобой опыт будет иметь особую специфику!" Я спрашивал:
"Какую особую?" А дедушка смеется: "Потом узнаешь..."
А специфика эта бывает разная... Я в словаре смотрел. А дедушка сейчас на Юпитере... Вы что думаете, я жадный стал, да? Специфика...
Армен хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой.
- Где они, таблетки эти? - спросил я.
- Дома...
Мы с Лилит немножко подумали и решили, что если съедим по три оставшиеся ("Испытаем", - не забыла поправить Лилит), это для всех будет только лучше - и для Армена, и для дедушки, и для специфики.
- Арменчик, мы просто должны помочь вам с дедушкой провести опыт, понимаешь? - втолковывала Лилит.
Армен только кивал головой.
- Слушай, а как они будут действовать? - спросил я Армена на другой день, когда он вручал мне мои таблетки.
- Вообще-то дедушка мне не стал рассказывать. Он говорит: "Сам узнаешь".
- Ну и что?
- Ну и ничего! Откроешь марсианский учебник, посмотришь, полистаешь, и у тебя такое чувство, как будто ты все это знал раньше, только чуть забыл, а теперь сразу вспомнил, понимаешь?
- "Понимаешь, понимаешь"... - передразнил я Армена, - один ты у нас все понимаешь. В свое время мы продолжим наш разговор по-марсиански, коллега!
(Еще вчера я придумал, что скажу так Армену. Жаль только, что мы разговаривали с глазу на глаз, без Лилит.)