Все время мешали какие-то маленькие мухи — жужжали, лезли в лицо, кусались. Витька натянул на голову шлем. Стало душно, зато тихо и спокойно. Никаких мух. Никто не мешает думать.
…Он проснулся, потому что рядом разговаривали. Еще до того, как открыть глаза, он услышал тонкий голосок:
— Он, Мить, гляди, какое лежит!
— Какое? — подумал Витька. — Может, я лег рядом с чем-нибудь таким?..
Но подниматься было лень. Он открыл глаза. Неподалеку стояли пятеро ребят, одни другого меньше, самый старший — хорошо если в третий класс перешел.
— Это человек? — спросил мальчик с палкой в руке.
— А оно живое? — спросил тонкий голос.
— Боюсь, — сказал самый младший. — Укусит.
— Что это у него? — опять спросил мальчик с палкой.
Витьке стало смешно: «Чего они, в самом деле? И не похоже, что понарошку… Одурели, что ли?»
— Вроде шлем, — сказала девочка.
— Не вроде, а шлем, — сказал старший. — Видишь, прутья торчат? Это антенна. Как в приемнике, я знаю.
Тут Витька вспомнил, что на нем ведь марсианский костюм.
Ему стало совсем смешно. Он пошевелился, поджал под себя ноги — чтоб не вылезали сандалии, и откашлялся.
— Слышите? Кашляет, — сказала девочка.
— Может, он правда откуда-нибудь? — сказал старший. — Прилетел и все…
— Спросим? — сказал мальчик с палкой.
— Ты откуда? — спросила девочка.
Витька втянул нижнюю губу, чтобы голос был почудней, и сказал:
— Марс.
— Ребята, слышите, что говорит? — крикнула девочка. — Я в правление пойду.
— Подожди, — сказал тот, что с палкой. — Надо все узнать.
— Он не укусит? — опять спросил самый младший.
— А… вы… — старший не знал, что сказать. — Почему вы маленький?
— Марсиёнок, — сказал Витька тем же способом.
— Он разве по-русски знает? — спросила девочка, и Витька понял, что чуть не выдал себя.
— Знаешь по-нашему? — спросил Витьку тот, что с палкой. Он решил перейти на «ты».
И тут Витька вспомнил очень простой язык, на котором они разговаривали с Севой, когда хотели, чтоб никто не разобрал. Нужно только после каждого слога прибавлять «то», или «те», или «ти». И все. Очень просто.
Витька сказал:
— Яте житевуте в латегетерете. Потенятелите?
— Слышите? — сказала девочка. — Побежать в правление?
— А города там есть? — спросил мальчик с палкой.
— Какте жете, отеченьте мнотеготе, — ответил Витька. И, совсем осмелев, добавил:
— Мотесквате.
— Это такой город, да? — сказала девочка. — Наверно, столица.
Витька уже вошел в роль.
— Веете выте дутератекнте, — сказал он. — Нитекатекойте яте нете мартеситеётенокти…
— Что-то про ногти говорит, — сказала девочка. — Побежать?
— Погоди, — сказал старший.
Он хмурился все больше, и когда Витька опять начал свое «здотеротевоте яте…», старший мальчик вдруг крикнул:
— Встатевайте, бросьте тыте!.. Подумаешь. Мы тоже так в классе говорим, только другие буквы прибавляем. Умный какой. Вставай, а то…
— Но-но, — сказал Витька. — Что «а то»?..
Он снял шлем, встал и вдохнул свежий воздух. Девочка ойкнула, а самый маленький почему-то заплакал.
— Не догадались ведь сперва? Пять минут верили? Что?
— Две минуты, — сказал мальчик с палкой.
— Три-то было. Точно, — сказал Витька. — Пока.
Он подобрал полы своего матрацного мешка и пошел обратно. Он быстро шел в лагерь, размахивал шлемом и думал, что пусть хоть одну минуту, но был настоящим марсиёнком… А кому еще из ребят приходилось?
И ему стало легче: он уже не чувствовал обиды — и был готов простить Калугина и выступать с ним в концерте.