Продрогла в стареньком пальтеце, но отогрела цветы в ладонях, и всё пыталась кого-то вспомнить - и кто-то тёмный, с больным лицом, "Марго!" окликнул. Меня. Алису. ...Мой милый Шляпник, хотя бы ты, хотя бы где-то, хотя бы с кем-то, хотя бы между тоской и бредом, пусть за секунду до черноты, но - существуешь? Хотя бы - ты?
Автор: Екатерина Шашкова Героиня: Сьюзен Певенси Произведение: Хроники Нарнии и Гарри Поттер Нарнии не было. Было письмо из Хогвартса. Жёлтый пергамент, цветной перелив чернил Сью от волненья едва не лишилась голоса. Питер сказал, он там уже год прожил. Младшие были в восторге, им тоже хочется, Через два года и Эдмунда пригласят. Сьюзен в тетради строчит идеальным почерком: "Здравствуй, дневник. Я надеюсь, ты тоже рад" Сьюзен серьёзна, и в сказки ей верить некогда, Даже и в ту, где за шкафом волшебный ход. Магия есть, а Нарнии нет и не было. Сьюзен одиннадцать. Тридцать девятый год. Сьюзен не быть королевой, не стать предателем. Должности старосты хватит с неё вполне. Сьюзен идёт, алым плещет подкладка мантии, Лев Гриффиндора оскалился на гербе.
Автор: Екатерина Шашкова Героиня: Шелена (персонаж цикла Ольги Громыко) Произведение: Верные враги Снег уляжется над холмом, Всё окажется просто сном, Сказкой зимнею в тишине, Песней дивною обо мне. Меч испытанный опущу, Страхи с пытками не прощу. Капли алые на снегу. Сердце жалую я врагу. Ночь закончилась. Вот рассвет! Счастья хочется - боли нет. Жизни вечное колесо. Я - беспечная, вот и всё. И закружится хоровод. Коль не сдружимся - он уйдёт: Ветром северным в небеса, Сном, отмеренным в полчаса. Мы расстанемся - не беда, Время тянется, как вода. Облик в памяти сохраню, Только слов не жди, Что люблю...
ЗАБЫТАЯ КЛАССИКА: Анджела Картер, рассказы
Женитьба мистера Лайона
Живая изгородь за окнами ее кухни искрилась так, будто снег светился изнутри; и даже когда к вечеру небо начало темнеть, зимний пейзаж по-прежнему изливал отраженный свет, а мягкие снежные хлопья, кружась, ложились на землю. Прекрасная девушка, кожа которой тоже светится изнутри, так что можно подумать, будто она сама сделана из снега, отложив ненадолго домашние дела, выглядывает из окна своей убогой кухоньки на проселочную дорогу. За весь день здесь не появилось ни души; белая, чистая дорога расстилается, как подвенечный атлас. Отец сказал, что вернется домой до темноты. Снег оборвал все телефонные провода; отец не мог бы позвонить, даже чтобы сообщить о себе самые лучшие вести. По дорогам не проехать. Надеюсь, с ним все в порядке.
* * * Но старая машина застряла в колее - ни туда ни сюда; мотор натужно взревел, поперхнулся и заглох, а до дома еще так далеко. Когда-то он уже был разорен, а теперь, как сообщили ему в это самое утро адвокаты, он разорен дважды; в завершение долгих и мучительных попыток спасти свое состояние ему ничего не оставалось, как наскрести по карманам немного мелочи на бензин и вернуться домой. У него даже не хватило денег, чтобы купить своей Красавице, своей дочери, своей любимице одну-единственную белую розу, которую она попросила; единственный подарок, который она хотела бы получить, независимо от исхода его дел и независимо от того, станет ли он снова богат. Она просила столь немногого, а он не мог дать ей даже этого. Он проклинал никчемную машину, которая переполнила чашу терпения и сломила его дух; ему ничего не оставалось, как потеплее закутаться в овчинный тулуп, бросить груду железа на месте и отправиться по заметенной снегом дороге в поисках помощи.
За коваными железными воротами ему открылась небольшая заснеженная аллея, которая, описав скромный завиток, привела к миниатюрному, аккуратному домику в греческом стиле, словно застенчиво прячущемуся за отяжелевшими от снега ветвями древних кипарисов. Уже почти стемнело; дом в его уютной, уединенной и печальной красоте мог бы показаться безлюдным, если бы не маленький огонек, мерцавший в окне верхнего этажа таким неясным светом, что его можно было принять за отблеск какой-нибудь звезды, если бы только ее свет мог пробиться сквозь плотную снежную пелену, которая еще гуще застилала небо. Продрогший насквозь, он повернул ручку калитки, и острая боль пронзил а его сердце, ибо в призрачно-увядшем сплетении колючих ветвей кустарника он увидел блеклую, безжизненно повисшую белую розу.
Ворота с громким лязгом захлопнулись за его спиной; даже слишком громко. На мгновение в том лязге ему послышалось что-то бесповоротное, решительное и зловещее, как будто захлопнувшиеся ворота отрезали его от всего мира в этом обнесенном стенами заснеженном саду. Откуда-то издалека (откуда точно, он не знал) до него донесся звук, который не спутаешь ни с каким другим на свете: мощный рык дикого зверя.