– Это не литфак по нём плачет, а эконом.
– Да, может. Ладно, спасибо, Тимур. Я побежал, там Никита уже пришел, наверное. Ждать меня будет, ещё обидится.
– Так что ты мне вчера устроил тут, я дождусь от тебя узнать?!
– Ой, давай я приду и всё расскажу, просто он там правда ждать меня будет, нехорошо. Не волнуйся, всё в порядке и даже лучше.
– Хорошо, дорогой. Только осторожно там, не ввяжись ни во что. О родителях подумай.
На последних словах Тимура Павел уже стоял в дверном проёме, почти на улице, но что-то дёрнуло внутри, он остановился. Несколько секунд смотрел себе под ноги, потом повернулся к Тимуру, сказал едва слышно "спасибо" и вышел.
На улице Павла снова встретил прохладный и недружественный ветер ранней весны. Молодое крепкое тело почти не чувствовало последствий ночи, проведённой на деревянной скамье под влажным пальто. Если на вашу долю когда-нибудь выпадет бродяжничать, лучше бы это пришлось делать в молодости. И не только из-за большой физической выносливости и крепкого здоровья в этот короткий, но прекрасный миг жизни; но что важнее – в молодости человек ещё способен хранить романтический оптимизм, подчас граничащий с безумием. В затридцать или засорок лет одна только мысль о том, что неизвестно, где придётся спать этой ночью и откуда есть, приводит в смятение и панический ужас. Молодого человека, бывшего обладателя студенческого билета и пропуска в общежитие, такие мысли не гложат. Он мечтает, грезит. Есть друзья, которые накормят, а кто сыт – тот не беден. Некуда торопиться, всё пустое, за чем гонится в семь утра офисный планктон, его не волнует. Весь мир ему открыл свои объятья, жизнь древнегреческого философа – только руку протяни. И вот теперь молодой и полный надежд человек мчит мерным упругим шагом на встречу со своим другом, в тайном ожидании какой-нибудь новой его авантюры.
Тем временем из-за угла здания книжного магазина выглянул светловолосый нагловатого вида студент. При обычном раскладе дня он сейчас должен был сидеть в университете уже вторую пару по начертательной геометрии. Но обычный распорядок чего бы то ни было Новиков не принимал всей душой. Вместо лекции и семинара, на которых ему были непонятны многие слова, он уже успел: разбить будильник, уронив его на пол, в попытке выключить, обжечь верхнее нёбо утренним кофе, разбудить девушку, у которой остановился прошлой ночью, поругаться и послать к дьяволу консьержку, выпить две таблетки цитрамона, съесть тёплую кулебяку с капустой из центрального магазина и наступить в лужу. Сейчас же он приближался ко входу в книжный магазин, ветер раздул полы его пальто, Павел издалека заметил знакомый силуэт. Лица обоих сразу же окрасились улыбкой радости встречи.
– Пашка! Бонжур, дружище! – Новиков буквально налетел на Павла и чуть не свалил с ног своим объятием. – Ахах, сколько ж мы не виделись? Как ты?
– Порядком.
– Выглядишь … – Новиков сдал полшага назад, осмотрел друга в полный рос.т – мягко говоря, так себе, пардоне муа за прямоту.
– Уж не то что вы, monsieur. – сказал Павел, передразнивая.
Оба они говорили довольно громко, а тут и вовсе рассмеялись в голос, чем сильно привлекали взгляды всех прохожих.
– Сдаётся мне, сегодня рабочий день, а значит ты должен быть на учёбе, друг мой …
– Ох, Пашка … давай не будем о грустном, суета сует, томленье душ. Поехали лучше к реальным вещам.
– Да, кстати о реальных вещах, ты мне что-то хотел рассказать? Зачем звал?
– Неужели я не могу дорогого друга просто так позвать, потому что мы сто лет и сто вёсен не виделись?
– Ой, давай уже, – нарочито иронично произнёс Павел – рассказывай.
– Не здесь. – Новиков развернулся и прищурился, высматривая приближающийся автобус. – С тех пор как ты нас покинул, в универе, конечно, мало что изменилось, а я вот снял квартирку. Тут недалеко, так что приглашаю в гости. И не вздумай отказываться. Там всё объясню. Вот наш подъезжает. – он махнул рукой в сторону нового зеленого автобуса.