Он толкнул ее в сторону ванны. И словил себя на мысли, что ему действительно уже скучно. Да ее слезы, все еще доставляли удовольствие, да обладать ее телом было все так же приятно, но не тогда, когда она покорно позволяла ему делать все, что заблагорассудится, а тогда, когда он брал ее силой, когда он чувствовал, как сжимается от боли ее тело, когда он видел слезы в глазах, слезы от физической боли. И он принял решение, сегодня не будет ласк, всю ночь он будет наслаждаться ее криками, криками боли. Его охватило возбуждение, он уже представлял себе, как она будет извиваться в его умелых руках, представлял, как на ее теле будут появляться аккуратные порезы, как будет сочиться из них кровь.
— О, да, это будет чудесно, просто чудесно, — он облизал пересохшие губы и настроил камеру.
Она старалась сделать все, как он просил, чтобы только он успокоился, но когда он прижал ее к себе в последних кадрах, она почувствовала его возбуждение и вздрогнула, этому не будет конца! Когда камера была выключена он снова подошел к ней.
— До следующей серии у нас есть некоторое время, и теперь я хочу повеселиться.
Он наотмашь ударил ее по лицу, она вскрикнула и упала на пол, прижимая руку к разбитой губе.
— О, да. Так гораздо лучше, Ада. Я страдал, я испытывал боль! Я — всемогущий дух, испытывал физическую боль из-за тебя, Ада! Я плакал, глядя, как ты отдаешься другому, теперь ты заплатишь за каждую мою слезу, за каждый мой горестный вздох.
— Не надо! Я не Ада!
Она попыталась защититься руками, но он с легкостью пробился сквозь ее оборону и ударил ее еще раз.
— Не хочу пачкать ковер, но в моем доме есть специальное место… Тебе понравится, оно сразу напомнит тебе Сион, там почти так же уютно и оборудование похожее…
Марта попыталась укрыться за кроватью, вжалась в самый угол, но он не стал либеральничать, схватил ее за волосы и потащил, упирающуюся девушку вниз по широкой мраморной лестнице. Когда перед ними открылась тяжелая дверь подвала, Марта задохнулась от ужаса, это действительно была камера пыток, сильная рука швырнула ее на пол, посреди комнаты.
— А теперь ты поймешь, как мало просил от тебя мастер пыток. Я не буду столь любезен. Мне не нужно твое согласие, не нужны твои мольбы, не нужны ответы. Мне нужна только твоя боль, твой страх, твои крики и слезы.
Бран быстро снял с себя всю одежду, демонстрируя свое возбуждение, он приблизился к ней.
— Видишь, как я хочу тебя. Мучать тебя, истязать, бить и пытать. Я даже сдержаться не могу. Но попробуй меня еще раз уговорить, быть может я сжалюсь.
Он сделал недвусмысленный жест, указывая на свой пах. И в этот момент что-то в Марте сломалось, она вдруг поняла, что он ничего не сможет сделать ее близким. Они все пришли из того времени, они все вместе смогут ему противостоять, а они ведь там все вместе. А она здесь одна, но даже в такой ситуации, она вдруг поняла, что не может сдаться, не хочет подчиняться. Он все равно будет ее пытать, все равно будет насиловать, ничего не изменится, так зачем унижаться? Он считает ее собственностью, послушной и робкой рабыней, но больше она такой не будет. Баста! Помирать так с музыкой!