Так в неповторимое искусство гравюры на стали вторглось массовое производство. Орнамент стал крупносюжетным, размашистым, механизированное производство сделало его скудным, упрощенно-геометрическим. Орнамент обрамлял незатейливый пейзаж изделий бытового назначения: портсигары, столовые приборы, топорики.
В 1909 году цех вновь был закрыт, а художники переведены в эфесный цех. Теперь они от случая к случаю выполняли небольшие заказы высокопоставленных особ.
Вторую жизнь златоустовскому искусству дал Великий Октябрь.
В годы гражданской войны по инициативе рабочих в цехе гравюры художники взялись за создание первых украшенных клинков для награждения героев революции. Такие клинки были подарены М. В. Фрунзе, С. М. Буденному, К. Е. Ворошилову, Г. И. Котовскому и многим другим бойцам и командирам Красной Армии.
С особым вдохновением работали златоустовские граверы над подарком Владимиру Ильичу Ленину — охотничьим ножом и ножом для резания бумаги.
В 1920 году в Златоусте побывал М. И. Калинин. Ознакомившись с уникальными работами уральских умельцев, он поставил перед ними задачу — продвинуть искусство в быт народных масс.
Уже в 1922 году столовые приборы, охотничьи и кабинетные ножи, топорики, украшенные в Златоусте, экспонировались на выставках в нашей стране и за рубежом.
Основной тематикой рисунков по-прежнему оставались уральские пейзажи. Но постепенно и все более уверенно в златоустовскую гравюру стала входить советская тематика, рассказывающая о трудовом энтузиазме рабочих и колхозников — строителей новой жизни.
Выдающимися мастерами того времени были Д. Г. Яковлев, В. П. Абабков, И. И. Бахарев, работавшие еще в конце прошлого века над украшением оружия.
Десятки тысяч рабочих с гордостью носили в двадцатые годы Значок металлиста. Это была одна из лучших работ Д. Г. Яковлева.
„Человек по натуре своей художник, — говорил Алексей Максимович Горький. — Он всюду, так или иначе, стремится вносить в свою жизнь красоту“.
Об этом всегда помнили и помнят златоустовские умельцы.
В 1925 году Д. Г. Яковлев, проходя мимо городской биржи труда, заметил юношу, что-то тщательно выводившего в своем потертом блокноте.
— Рисуешь?
— Рисую. — Он покраснел и попытался спрятать блокнот. Потом нехотя протянул его Яковлеву.
На крошечном листке бумаги шумел бор, уходила вдаль дорога, на старой сосне во всей своей красе токовал глухарь.
— Хочешь учиться? — спросил Яковлев.
— Еще бы!..
Так начал свой путь в искусстве еще один большой мастер гравюры на стали Александр Иванович Боронников.
Творчество его сложно и своеобразно. Более молодые коллеги упрекали его в излишнем натурализме и неумении найти декоративно-четкое решение, в несамостоятельности некоторых его сюжетов. Но ведь французский художник Руссо не перестает быть художником от того, что иногда сюжеты для своих картин он попросту перерисовывал с бездарных открыток. Под рукой таланта они становились картинами, в них жили мысль и страсть мастера.
Во второй половине тридцатых годов А. И. Боронников сумел расширить живописные возможности гравюры, применив размывку лаком и никелевые полутона. Но это нововведение, обогатившее палитру художника, обернулось трудновосполнимыми потерями. Гравюра на стали утратила свою декоративно-прикладную яркость и выразительность, стала слепо копировать произведения станковой живописи. Боронников интуитивно чувствовал, что гравюре надо дать как бы второе дыхание. И он усиленно ищет образцы новых изделий. В альбомах его вновь появляются ножи, топорики. В набросках художник возвращается к лаконичной и выразительной технике Бушуева и Бояршинова, стараясь обогатить их традиции тем, что уже успел сделать сам. Но война прерывает его творческий поиск.
Поставим рядом клинки, украшенные в двадцатые годы прошлого века Иваном Бушуевым и в военные, сороковые — Александром Боронниковым. Разная техника, разный подход к раскрытию замысла, но поразительна в то же время их общность. Оба художника стремятся в рисунке выразить непобедимую мощь русского народа, вставшего на защиту Отечества. Вот оно — живое и наглядное воплощение традиций!
Первые послевоенные годы стали годами продолжения и совершенствования того, что было достигнуто в предвоенное время.
Молодые художники М. С. Антипов, Г. М. Берсенеев, Л. Н. Валиев, Г. В. Драгун, А. Д. Кузьмичев, В. Ф. Тарынин, в совершенстве освоив технику наставников, взялись за изучение работ мастеров прошлого века. Так начался творческий поиск, который продолжается и по сей день.