И м а г у ж а. Бульно никураша… Бульно никураша. Зачим мастир Аблум себе брал планка давать? Зачим, говорю, Аблум выдвигалка даешь? Давай мине выдвигалка. Аблум — дурак-башка. Ему выдвигалка дает, рабочий разговор ни делает. Бульно никураша. Директор звать давай, на участок сажать, тюрьму сажать, сукин сын, подлюка!
Уходят. Наверху.
Д и р е к т о р (просматривая записи беседы с Рудаковым). Рано, товарищи, рано такие вещи опубликовывать. Панику на заводе поднять легко, а вот тушить ее кому?
Б а р г у з и н. Не сдаемся! Партколлектив в таком духе и резолюцию вынес. Не сдаемся!
Д и р е к т о р. Спланировать останов завода…
Р у д а к о в. При чем здесь партколлектив? При чем здесь «спланировать»? Моя задача весьма проста — найти выход из создавшегося положения. Что же, мы предлагали вам производить такую продукцию, которая не удовлетворяет потребителя? Поэтому я рекомендую не бросаться словами относительно планирования. Сами говорите — сели. А я не уеду отсюда до тех пор, пока не проведу намеченных мероприятий, ибо не имею права уехать. Поэтому не рано опубликовывать мою беседу. Я не привык работать за спиной у общественности, тайком от рабочих. (Встал.)
Директор. Так. Дуете, значит, под гору? Дуйте.
Р у д а к о в уходит.
Х р у с т а л е в. А мы, значит, на гору.
Д и р е к т о р. Ну вот, треугольник, видели?.. Дела! С одной стороны, я Рудакову ничего не могу возразить. Человек с головой, дело понимает.
Б а р г у з и н. Вот тебе прямая директива, директор — молчи. Пускай он шурует, составляет планы, приказывает, а ты молчи. Отношения с ним не обостряй, но втихомолку мы будем делать свое.
Д и р е к т о р. Саботаж?
Б а р г у з и н. Плевать!.. (Горячо.) Формально он прав, а по существу… Что тебе твое чутье говорит? Что нам ударники скажут по существу? Нам воевать надо. Я сегодня ночью войну обдумал… Нет. Воевать будем за свой топор, за свой металл, за свою индустрию. Газетка твоя плохо зовется. Называй ее так: «В бой». Нет. Не «В бой» — «В атаку». «В атаку». Как смотришь, директор? Посидели — хватит. Массу мобилизуем, директор, до чернорабочего доведем боевые задачи, ярость подымем — прямо, конкретно, против концерна ДВМ. В чем дело? А?! Оборона. Чем не тезис?
Д и р е к т о р (Хрусталеву). Ну, завком, наваливаться надо… Переходи жить в свой кабинет.
Б а р г у з и н (Директору). Сегодня, в десять ночи, бюро в расширенном составе и с привлечением ударников. Пошли!.. Давид, ты эту беседу не печатай.
Х р у с т а л е в. Набери, пошли корректуру… поволынь.
Б а р г у з и н. Без моего разрешения не печатай. (Уходит.)
Звонит телефон.
Д а в и д. Редакция… А, черт, не слышно!.. (Дует в трубку.) Ну редакция… Ну здесь… Да. (Директору.) Петр Семенович, в мартеновский цех вас экстренно зовут. Какой-то кричит… Плавка…
Х р у с т а л е в. Плавка!.. Сейчас должны были закончить третью плавку… Так и есть, двенадцать с четвертью. Наверно, получили нержавеющую. Ах, черт те возьми.
Д и р е к т о р (выходя). Нержавеющая?.. Подняли бы завод. Думаешь, выплавили? Баргузин!
Появляется Б а р г у з и н.
Б а р г у з и н. Тебя ищут. Экстренно. Что-то есть…
Д и р е к т о р, Б а р г у з и н, Х р у с т а л е в спускаются вниз, где уже человек двенадцать рабочих и работниц окружили С т е п а н а и О б л о м а.
И м а г у ж а. Зачим Аблум выдвигалка давал? Печка каюк, шихта путал, казел варил, убытка, давал ты отвечать будешь.
Р а б о ч и й с е д о й. Вредительство и есть, как желаете. Какие могут быть опыты, когда печь сожгли?
Р а б о ч и й р я б о й. Анжинера тоже!
В т о р а я р а б о т н и ц а. Черти сопливые!
Шум. Крики толпы.
Р а б о ч и й с е д о й. Как это так?!
С т е п а н. Ну… ну чего вы бузу трете? Я сжег — я отвечаю.
П е р в а я р а б о т н и ц а. Чем? Портками?
И м а г у ж а. Тюрьму надо, суд давай! Шутка играешь. Моя двадцать лет плавка делал, моя твоя чистый вода водить будем. Аблум, сукин сын, зачим спина мастир стоишь? Стой морда здесь!
Шум.
Д и р е к т о р. Что за шум? Что такое. О чем митинг, мартен? Как дела, мастер?
С т е п а н. Угробили.
Д и р е к т о р. Козел?
С т е п а н. Хуже.