На своем первом балу я сознательно выбрала для себя роль немного неловкой провинциалки, чем заслужила снисходительную симпатию признанных светских львиц, не увидевших во мне соперницу. Они даже в какой-то мере стали меня опекать и в первую очередь решили преподать уроки столичного лоска и «правильного» поведения.
О, как они морщили наштукатуренные (аж сыпется) носики и с эдакой модной гнусавинкой тянули:
— Приличной девушке следует говорить о нарядах и погоде, а в свободное от балов время вышивать для будущего супруга платочки. Ах, он его развернет и, вспомнив любимую, полюбуется узором. Потом вздохнет и перед боем повяжет на руку, дабы милый образ помогал разить врагов!
Угу. Знаю я, как на самом деле славные рыцари в походе используют эти вышитые тряпки, но говорить, куда они их засовывают, когда уединяются в кустиках, не буду, ибо негоже в приличном обществе приличной девушке… и так далее.
Так что, особо переживать за оставленную в глубинах космоса жизнь причин вроде бы не было, но, тем не менее, где-то глубоко-глубоко в душе я чувствовала некоторую неправильность в своем отношении, хотя бы к дяде, который, вероятно, считает меня погибшей. Или к людям баронства — что с ними станет? Кому отойдут мои земли? Хорошо если дяде. Впрочем, успокаивал меня внутренний голос, можно же будет вернуться. Найти работорговцев, узнать, с какой планеты меня похитили, и…
А признайся себе, Линда, — тебе ведь здесь интересно! После того как в тебя словно в пустой кувшин влили знания, родной мир кажется немного убогим и… варварским. Хотя из курса истории выяснилось, что мы, скорее всего, потомки колонистов с общей для почти всей галактики прародины — Земли. Нет-нет, на родную планету я обязательно вернусь, даже просто для того, чтобы успокоить свою душу и совесть. Вот выкуплю себя из рабства, заработаю денег и вернусь. Наведу порядок, а потом… можно будет и в галактику вернуться.
Если уж начала копаться в собственной душе и терзать себя признаниями, то дело надо доводить до конца. До победного, а не… неважно, в общем.
Да. Признаю. Меня больше устраивает ситуация, когда мы с Мартином сравнялись в социальном положении. И да, туманность меня дери, мне хочется, чтобы он был рядом и принадлежал мне! Только мне и никому другому! Я хочу о нем заботиться, хочу держать его за руку, глядеть в бездонные глаза… Неважно, что сейчас он ходит, как робот, и ведет себя, как робот, и разговаривает, как робот, и взгляд у него (совсем не бездонный), как у робота! Я верю, что он выправится. Обязательно выправится. Просто, слишком много информации обрушилось на его неподготовленный разум тяжким грузом. Я верю в тебя, Мартин! Слышишь?! Верю! Ты снова будешь говорить мне своим бархатным, завораживающим, голосом: «Будет исполнено, госпожа»! Смотреть на меня так, будто ласкать взглядом, и сладостные мурашки будут скатываться по спине, как по снежной горке, и щекотать и наполнять душу томлением, а тело ожиданием и предвкушением.