— Что такое с вами опять? — спрашивал Селеши.
— Печень, — коротко отвечал маклер. — Я навестил одного знакомого в больнице святого Иштвана… У меня точно такие же симптомы, как у него.
— Скажите, Вайда, а если б вы побывали во всех четырнадцати корпусах больницы святого Иштвана, сколько болезней оказалось бы у вас?
— Вам легко шутить. Посмотрите. — Вайда нервно скинул пиджак, поднял сорочку и показал голый живот. «В интересах дела» он готов был обнажить любую часть своего тела» Когда речь шла о болезнях, всякое чувство стыдливости покидало его.
— Положите сюда руку… сюда… ближе… Нажмите… Сильней! Ой! — вскрикнул он. — Вот видите.
— Послушайте, да вы ж осел!.. Надави мне так, я бы тоже заорал благим матом.
— А ну, попробуем! Подымите рубаху! — крикнул Вайда, вплотную подступая к Селеши. — Подымите, подымите!
Селеши застеснялся.
— Надавите через жилетку, — сказал он и тут же взревел. — Вы что, с ума сошли?
Глаза у Вайды сверкнули радостью. Он быстро засунул сорочку в брюки и, приведя в порядок свой туалет, спросил подозрительно:
— Правда, больно? Не врете? А у вас здоровая печень?
— Да.
— Может быть… может быть, я ошибся… Словом, если сильно надавить на живот, то всегда бывает больно?
Он надел пиджак. Задумался о чем-то, потом лицо его прояснилось.
— Что будет с нашим планом, господин Селеши? Откроем кафе или нет? Может, мне подыскать другого компаньона? Отвечайте!
— Приходите ко мне домой в субботу вечером. Пообедаем втроем, вместе с женой, и обо всем договоримся. Без жены я не могу дать окончательного ответа, да и, помимо всего прочего, жена хочет познакомиться с вами. Только не вздумайте рассказывать разные неприличные истории.
— Да что вы!.. Что ж я, не умею вести себя в обществе?
С тех пор как Селеши стал вице-директором потребительского кооператива, он раза два в месяц задавал у себя дома ужины и приглашал тех, кого «непременно надо пригласить». «Это, Амалия, нужные люди… И мы не зря выбросим деньги… Воздастся сторицей… Ел-пил у меня — попробуй теперь откажи, если мне что-нибудь понадобится. В социал-демократическом движении, Амалия, замкнутость равносильна смерти. В такой коллективной организации человек может погибнуть без поддержки».
…Наступил субботний вечер. Вайда и Селеши успели уже выпить на брудершафт и закрепить свою дружбу торжественным салютом из трех бутылок шампанского. Покончили и с жареным гусем, оставленным под конец. Ели его без хлеба, чтобы, не дай бог, не испортить высокого наслаждения. Уже и сидеть стало невмоготу. Уже и кровь прилила к желудку и сонливость одолела. Менее закаленному Вайде казалось, что он выпил по крайней мере бочку жидкого цемента и в животе у него он превратился в бетон. С трудом выговаривая слова, Вайда попросил разрешения прилечь. Лег и закрыл глаза. Селеши без всякого стеснения распустил ремень, откинулся на спинку кресла, расставил ноги и тут же захрапел.
— Да уж наелись так наелись! — проговорил он, задыхаясь, и велел служанке расшнуровать ему башмаки, потому что он сам не в состоянии был нагнуться. — Опьянели от жратвы! — воскликнул он, просияв.
Примерно с час они молчали и только изредка обменивались стыдливыми улыбками. Наконец груды пищи, теснясь и толкаясь, кое-как разместились у них в желудках.
Жена Селеши не участвовала в этом пиршестве. Ее желтое лицо отзывалось красными пятнами на лязг ножей и вилок над полными тарелками.
Вайда был не дурак и сразу сообразил, что в доме Селеши двоецарствие. Мало того, что он трижды провозгласил тост за здоровье хозяйки, но попытался — и, как ему казалось, небезуспешно — даже поухаживать за женой приятеля. Правда, делал он это осторожно, чтобы Селеши не приревновал, не заподозрил чего-нибудь, а жена чтобы поверила в свою привлекательность, в чем, по мнению Вайды, у этой «выдры» были все основания сомневаться.
Г-жа Селеши и впрямь поглядывала на Вайду. Но Вайда все-таки заблуждался, и заблуждался вдвойне. Г-жа Селеши вовсе не считала себя непривлекательной: она гордилась своей фигурой — ведь у нее не было «ничего лишнего». И это до известной степени соответствовало истине — впрочем, у нее не только лишнего не было, но отсутствовало даже самое необходимое. Г-жа Селеши поглядывала на Вайду не потому, что в ее плоской, как доска, груди что-то шевельнулось от комплиментов маклера, — затаив дыхание она следила за лицом этого человека, рассыпавшегося в комплиментах, и думала: обманет или нет, если они совместно откроют кафе? И как бы связать его по рукам и по ногам, заключить договор у первоклассного нотариуса, чтобы не уплыли деньги, вложенные в общее предприятие. И не повлечет ли за собой «тайное компаньонство» материального ущерба и т. д. и т. п. Вечно подозрительная, сухопарая г-жа Селеши не всегда была столь неразговорчива. Однако весь поток своих искусственно сдерживаемых речей она изливала только на служанку.